Леон Дегрелль - Штурмовая бригада СС. Тройной разгром Страница 30

В 21.00 мне сообщили о полном провале второго удара. Нам приказали отойти на запад к Пятска. Там мы хотя бы могли преградить путь новым советским подкреплениям. Тем не менее ударная группировка русских так и не была отрезана.

Как только наступил вечер, все эти силы обрушились на нас.

Наши фланги прикрывали только пулеметы. У нас было слишком мало полевой артиллерии. Наши танки не вернулись.

Противник подтянул «Сталинские органы», которые в течение всей ночи обстреливали нас залпами по 36 ракет в каждом.

Наступил рассвет. Мы мерзли в траве, мокрой от росы. Я поместил несколько пулеметов на краю березовой рощи, перекрывавшей русским путь к Дерпту. «Сталинские органы» начали выкашивать маленькую рощу метр за метром. Но, спрятавшись в узких окопчиках, мы не отступили. Противник никак не мог прорваться через Пятска. Мы продолжали простреливать дорогу кинжальным огнем.

Новый посыльный принес странные новости. Красные уже находились в нескольких километрах западнее нас. Они полностью обошли нас и толпились под деревьями повсюду. Несколько солдат красных были убиты на дороге в трех километрах позади нас.

Генерал Вагнер прислал торжественные поздравления, сообщив мне, что отправил донесение в ставку фюрера. Но мы должны продолжать сражаться, пока не будет организована оборона южнее Дерпта.

От наших проблем нас неожиданно отвлекли сотни серебристых лисиц, бегавших у нас под ногами. Ферма, на которой содержали 2000 этих изящных созданий, находилась справа от нас. Владельцы открыли двери клеток, прежде чем сбежать. Необычайно гибкие лисицы метались среди разрывов, метя по земле своими длинными сияющими хвостами.

На западе противник расширял прорыв. Во второй половине дня противник захватил дорогу на Псков. Еще дальше на запад, в самом центре сектора Вагнера, атакующие сумели вбить клин и вышли к деревне Камбья.

Вечером мотоциклист прорвался мимо красных, кишевших в лесу, передал нам приказ немедленно отбить Камбья и окрестности, поскольку угроза прорыва красных становилась все более очевидной.

Мы тихо прошли мимо тел павших. В 02.00, пройдя около 20 километров, мы оказались нос к носу с еще одной толпой красных, уже захвативших Камбья. Судя по всему, они были полны решимости двигаться дальше, чтобы присоединиться к своим победоносным силам на востоке и юго-востоке.

Камбья

Утром 21 августа положение на Эстонском фронте было следующим.

Передовая линия обороны Дерпта между Псковским озером и псковским шоссе рухнула. Русские даже высадили крупные силы на западном берегу озера. В центре красные нанесли сильнейший удар и сумели захватить Камбья. Западное крыло фронта от Камбья до дороги Рига — Дерпт и до озера Виру пока оставалось спокойным.

Короче, ситуация для генерала Вагнера выглядела так: левый фланг смят, а центр находится в серьезной опасности. Только его правый фланг наслаждался последней передышкой.

Проселочная дорога, связывающая Камбья с псковским шоссе, выходила к нему примерно в 15 километрах южнее Дерпта. Но красные уже подходили к перекрестку с юго-востока.

Первой моей задачей было удержать противника в Камбья, имея 500 человек, один минометный взвод и несколько немецких пушек. Второй задачей было удержать перекрестки Псков — Дерпт и Камбья — Дерпт. Торжествующему противнику оставалось пройти всего километр до этого пересечения, причем местность была совершенно гладкой и открытой. Вражеская артиллерия, минометы и «Сталинские органы» сосредоточились в лесу слева от нас. У меня остались всего три противотанковых орудия, чтобы остановить врага.

Свой командный пункт я устроил на маленькой ферме рядом с перекрестком. Там нас постоянно обстреливали советские пулеметы и самолеты. Всю ночь мы ждали, что большевистские танки в любую минуту ворвутся к нам во двор. Одетые, с гранатами и пулеметами под рукой, мы спали от силы десять минут.

Три или четыре раза днем и ночью я мчался от перекрестка к нашим позициям у Камбья в 4 километрах на юго-западе. Красные толпами слонялись повсюду. Мой маленький «Фольксваген» как сумасшедший пролетал сквозь шквал пуль, которым его встречали.

Если я был в Камбья, я дрожал от страха за свои противотанковые орудия у перекрестка. Если я был у перекрестка, я боялся катастрофы в Камбья и в панике смотрел на дорогу, ожидая увидеть остатки моих подразделений и преследующие их по пятам орды киргизов и казахов.

Позади нас разыгрывался захватывающий спектакль. Вся Эстония бежала в панике от красных. Ни одна душа не осталась дома. Эти люди знали большевиков, не тех, из 1918 года, а так называемых цивилизованных, улучшенных и демократизованных большевиков образца 1940 года. Люди боялись этих новых до судорог. Эта всеобщая паника сказала нам больше, чем все политические речи.

Бежали не одни только буржуа, но также десятки тысяч рабочих, ремесленников, мелких фермеров и батраков. Женщины, измученные до предела, брели по дороге, каждая тащила поросенка или гнала пару овец. Ноги бедных животных были окровавлены. Одна девочка толкала свинью перед собой, как тачку, держа ее за задние ноги. Животные метались и стонали. Многие умирали.

Было очень жарко. Одна старуха смертельно устала. Внезапно появились советские истребители и набросились на колонну гражданских, открыв бешеный огонь из пулеметов. Раздались ужасные крики женщин и детей, дикое ржание лошадей, когда строчка пуль пробивала их тело. Люди и животные падали среди разломанных телег.

Рваные соски, еда, жалкие пожитки несчастных семей были разбросаны по прокаленной солнцем дороге. Несчастные с ужасом смотрели на все это. Женщины, прижимая к себе детей, бежали к далеким колокольням на подламывающихся ногах. Старики, собиравшие медную посуду и тащившие коров из последних сил, трясли головами. Куда они идут? Что их ждет? Или, вернее, где они умрут? Точно такие же толпы беженцев катились из одного конца страны в другой. И те же самые истребители расстреливали их.

После того как я доложил обо всем генералу Вагнеру, находившемуся в пригороде Дерпта, я отправился назад на свой командный пункт… Мне пришлось продираться сквозь процессию мучеников, вид которых разрывал мне сердце.

Все передо мной было охвачено пламенем: большие квадратные фермы с белыми и черными коровами, прекрасные белые замки около голубых озер, сараи с крышами из еловой дранки и даже церковные садики, разбитые на склонах холмов, украшенные кипарисовыми рощами, резными скамейками, сидя на которых монахи так часто мирно следили за полями, размышляя о бренности бытия.