Глеб Голубев - Улугбек Страница 30

Тихо стало в садах, и олени спокойно бродили по усыпанным желтой листвою дорожкам. Фазаны клевали упавшие под тяжестью налившихся соков виноградные ягоды, не боясь быть пронзенными свистящей стрелою охотника.

Опустели пиршественные залы, не звучали в них по вечерам флейта и бубны, не скользили легкими тенями по коврам стройные танцовщицы.

Редко показывался теперь правитель и на улицах Самарканда. И обрадованные сейиды довольно качали головами и думали: «Наконец-то нечестивец взялся за ум. Пусть замаливает свои грехи в мечетях. Может быть, аллах и услышит его. Снова в городе воцарятся тишина, благолепие и покой».

Но не видели Улугбека и в мечетях. Только замечали, что далеко за полночь светятся окна на самой верхушке высокой башни Кок-Сарая, вознесенной над городом под самое небо.

Улугбек почти никого не принимал. К нему допускали только Казы-заде и шумного Джемшида, да еще верный Али-Кушчи всегда принимал участие в этих ночных беседах. Улугбек слушал мудрых стариков, читал книги — и мир новых, незнакомых прежде страстей и откровений открывался перед ним. Он вовсе не был кающимся грешником, как надеялись сейиды, и шейхи. Он стал учеником, послушником науки. Шаг за шагом проникал Улугбек в премудрости астрономии и математики.

Астрономия — самая древняя из всех наук. На закопченных стенах пещер, где жили некогда первобытные люди, археологи находят изображения характерного ковша Большой Медведицы.

Звездная наука родилась из насущных практических нужд. Надо было вести счет времени, чтобы заранее знать, какие полевые работы следует начинать. По солнцу и звездам находили правильный путь рыбаки в море и охотники среди пустынных степей.

По определенному положению на небе звезды Сириус древние египтяне узнавали о близком разливе Нила, оплодотворявшего все поля. Они называли, эту звезду Сотис и воспевали в торжественных гимнах:

Божественная Сотис вызывает Нил к началу года.Сотис, великая, блистает в небе, и Нил выходит из его источников.Божественная Сотис производит разлив Нила в его верховьях.

Множество важных наблюдений над звездами накопили в далекой древности народы Халдеи, Вавилона, Месопотамии. А древние греки уже пытались объяснить законы небесной гармонии, создав целый ряд интереснейших теорий. Они первые установили, что наша планета — шар. Пифагориец Филолай догадался, что шар этот безостановочно движется.

Великий мыслитель Аристотель писал еще в IV веке до нашей эры:

«Небо не создано и не может погибнуть, как думают некоторые философы. Оно вечно, без начала и конца; кроме того, оно не знает усталости, ибо вне его нет силы, которая принуждала бы его двигаться в несвойственном ему направлении».

Во II веке до нашей эры математик Эратосфен уже сумел довольно точно вычислить размеры Земли. А его современник Гиппарх разработал теории затмений, движения Солнца и Луны и составил первый в истории человечества каталог звезд.

Философ Аристарх первым из людей догадался в те далекие времена, что не Солнце и планеты движутся вокруг Земли, как это нам кажется, а, наоборот, наша планета вращается около Солнца. Но он слишком опередил свое время. За это его обвинили в безбожии и изгнали из Афин.

Венцом древнегреческой астрономии был объемистый труд Птолемея «Великое построение». В нем нашла наиболее полное и законченное выражение геоцентрическая картина строения вселенной, против которой дерзнул выступить Аристарх. Земля объявлялась центром мира, а вокруг нее степенно кружились Солнце, Луна и другие планеты, каждая на своем особом небе.

Дальнейшее развитие астрономии, словно эстафету, приняли в свои руки арабские ученые. Пока Европа дремала в сонном духовном прозябании средневековья, они хранили и развивали научное наследие древних мыслителей.

Арабские астрономы полностью приняли Птолемееву схему мироздания. Они весьма чтили его труд. Он стал основой всей мусульманской астрономической науки, получив при переводе новое название — «Альмагест». Копии этой книги ценились настолько высоко, что бывали случаи, когда во время войны с побежденных брали ею дань, приравнивая «Альмагест» к золоту и серебру.

Вокруг Земли вращались семь небес: первое — Луны, второе — Утаред, третье —Зухрат, четвертое — Солнца, пятое — Меррих, шестое — Муштари, седьмое — Зухаль. Плоскость эклиптики делилась на двенадцать «домов» по знакам Зодиака. Солнце и планеты по очереди заходили в каждый дом. Так и записывали в гороскопах: «Когда звезда Муштари придет в пятый дом...»

Но, оставаясь в плену ошибочной теории геоцентризма, разрушить которую суждено было только в шестнадцатом столетии гениальному Копернику, мусульманские астрономы внесли немало нового в науку. Особого развития у них получила наблюдательная астрономия. Они не создали никаких новых выдающихся теорий мироздания, но зато разработали оригинальные методы наблюдений, усовершенствовали технику их и собрали богатейшие материалы.

Эти особенности развития астрономии на Востоке тоже были продиктованы практическими нуждами. Еще не знали ни компаса, ни часов, годных к перевозке. Время и нужное направление на караванных тропах, заносимых песками пустыни, можно было определять только по небесным светилам.

К тому же мусульманская религия требовала от каждого правоверного пять раз в день возносить молитвы аллаху, повернувшись в этот момент лицом непременно в сторону далекой Мекки. Безошибочно определять это направление должен был уметь каждый мусульманин.

И для каждой молитвы полагалось строго определенное время. Утренняя молитва, «субх», творилась с появлением зари, но не позже восхода солнца. В полдень, когда солнце, достигнув зенита, начинало клониться к западу, наступало время молитвы «зухр». Продолжать ее следовало никак не дольше того момента, когда тень от какого-нибудь предмета станет равной его длине, прибавленной к длине тени того же самого предмета, какой она была в момент начала молитвы. Затем перед заходом следовало произнести молитву «аср», тотчас же после заката — «магрш», а когда полностью догорит на небе алая заря, наступал момент ночной молитвы — «иша».

В городах и селениях о времени начала и конца каждой молитвы извещали своими пронзительными криками азанчи с высоты минаретов. Но в пути или в поле каждый правоверный должен был сам выбирать требуемый момент.