Михаил Азаров - Зазнобы августейшего маньяка. Мемуары Фанни Лир Страница 33

«Потому нарочно выдумывали ему мучения и унижения, — пишет биограф. — Следили за высоким князем неотступно, насмешки ради заставляли носить грубое платье и убирать навоз или пилить дрова. Стоило ему раскрыть рот — его одёргивали, говоря: «Извольте молчать, ибо вы полоумный, ваше высочество». И когда его высочество просил книгу, приносили погремушку.

Простых охранников меняли каждые три дня, чтобы Ники не успел их расположить к себе или иным образом подкупить.

Придумали палачи и ещё одну пытку.

Стоял близ Елизаветина один из прежних полков его высочества. Ники выводили на позорные работы, выставляя напоказ. Бывшие подначальные Никины офицеры проезжали мимо, щеголевато гарцуя. Завидев великого князя, лившего помои в корыто, отпускали шутки и зубоскалили.

Сторонние наблюдатели, дружески настроенные к великому князю Николаю, заметив зверское с ним обращение, говорили о том Никиным родным и близким: «Это неправда, — отвечало императорское семейство. — Это выдумки наших недругов». «Ложь! — добавляла великая княгиня Александра Иосифовна. — Мой сын счастлив. Государь сообщает мне о нём всякий день».

Однако, правду знали не только в высшем свете российской столицы. Она распространилась по России, перешла её границы и добралась до Фанни Лир. О происходившем в Елизаветино, как известно, она рассказала в своих воспоминаниях. Этим оказала запоздалую маленькую помощь любимому.

В какой-то мере слухи об издевательствах над членом императорской семьи повлияли на перемену его участи. К августейшему указу от 11 декабря 1874 года прилагалось дополнительное постановление. В нём отмечалось, что Елизаветино не имеет условий для лечения. Да и Шлиссельбургский тракт, возле которого оно находилось, давал шанс для побега в Европу. Такой вариант развития событий Романовых приводил в ужас.

Посему сочли целесообразным перевезти Ники в Крым.

Напористая влюблённая или аферистка?

Его привезли в имение отца Ореанду. Здесь всё оказалось по-другому: жандармов не было, на сельхозработы не гоняли, окружающие обращались вежливо и даже ласково.

Во главе охраны стоял князь Ухтомский, адъютант великого князя Константина Николаевича. Ники хорошо знал этого добродушного старика и надеялся, что он смягчит режим. Действительно, Ухтомский разрешил ему принимать гостей.

Отчаянно скучавшему великому князю это доставило огромную радость. Ему до смерти надоело общение с лезущими в душу психиатрами и хамами из III отделения.

Зимой 1874-75 годов в Крыму по соседству от Ники жило несколько семейств из его круга. Выделялась среди них семья графов Демидовых, ведущая происхождение от любимца Петра Великого.

Внимание Ники сразу привлекла Александра Демидова, урождённая Абаза. Трудно было устоять перед обаянием стройной черноглазой красавицы с тонким печальным лицом. Она была несчастлива в браке: муж её нещадно колотил. Не выдержав издевательств, Александра сбежала от него в Крым. Разводиться, тем не менее, она не хотела, ибо считала брачные узы священными. К тому же у неё было двое детей.

Ухтомскому стало жаль несчастную женщину. Дабы доставить ей какое-то разнообразие в жизни, князь пригласил красавицу на чашку чая к его императорскому высочеству. Время прошло незаметно и приятно. Молодые люди с интересом болтали о Петербурге, светских новостях и семейной жизни. Ники оказался чутким и внимательным слушателем. Александра излила ему душу.

Затем состоялось ещё несколько встреч за чайным столом.

Как-то начальник охраны, разморившись на веранде под тёплым крымским солнцем, пошёл в комнату немного соснуть. Когда он вернулся к молодёжи, Ники и Александра за чашкой чая с интересом беседовали об искусстве. Князь умилился и позволил им встречаться без его присутствия.

Откуда было старому адъютанту знать, что молодые люди за полчаса до этого сжимали друг друга в жарких объятиях? Как им было сохранить целомудрие среди располагающей к любви крымской природы — мерным рокотом прибоя, задумчивыми кипарисами, благоуханием магнолий и роз, рассеянным солнечным светом в комнате и неподражаемым пьянящим воздухом?

Александра влюбилась в Ники с первого взгляда. Великий князь ответил взаимностью со второго. В сердце его царила Фанни. Но она находилась далеко, и неизвестно кому в этот момент она дарила свои ласки. Фанни была блондинкой, и после неё Ники нравились только женщины с этим цветом волос. А Александра была брюнеткой. Но дарёному коню в зубы не смотрят.

В конце концов, случилось то, что обыкновенно бывает в подобных ситуациях.

Адъютант его императорского высочества князь Ухтомский застал парочку на софе в позе, неприличной для столь воспитанных особ.

После этого главный охранник великого князя до конца жизни читал себя круглым дураком. А тогда, в первые часы после неприятного открытия, он послал донос на высочайшее имя. В нём Ухтомский возлагал вину на себя и Александру Демидову. Красавицу он характеризовал как интриганку, затеявшую этот роман ради корысти. Следующим шагом с её стороны может быть шантаж.

Из Санкт-Петербурга незамедлительно ответили: красавицу гнать вон!

Ухтомский попытался это сделать. Но опоздал: Александра ждала от Ники ребёнка.

Романовы рвали и метали, а Ники смеялся: «Будут знать меня!»

Тогда решили гнать от Демидовой великого князя. Николая Константиновича в сопровождении Ухтомского отправили на Украину, в уездный городишко Умань Черкасской губернии. В этом медвежьем углу, полагал Петербург, у анфан террибль (ужасного ребёнка по-французски) не будет соблазнов для психики в виде роскошных женщин и разлагающей атмосферы юга.

Тем временем Демидова начала массированную атаку на императора и его семью. Она забрасывала их письмами, в которых, по словам Михаила Греческого, «настоятельно требовала, чтобы её привезли к его высочеству великому князю Николаю, дали ей ухаживать за ним и позволили узаконить ожидаемого ею от его высочества ребёнка. И в каждом письме не уставала она повторять, что великий князь Николай ни в чём не виновен и совершенно здоров».

Письма привели к тому, что в Умань послали Балинского для освидетельствования состояния душевного здоровья великого князя. Профессор привёз Николаю Константиновичу оригинальный подарок: только что вышедшие на Западе мемуары Фанни Лир.

Ники начал читать их со страхом. Фанни слишком много знала. Он боялся, что любимая приведёт факты, которые плохо отразятся на его нынешнем положении и будущем. Однако по мере ознакомления с текстом лицо его светлело. И снова слово его биографу: