Раян Фарукшин - Цикл произведений Родина Страница 33

- Для чего мы живем? Давать миру больше, чем брать взамен? Тогда, все-таки, зачем нам дана возможность убивать?

- У меня ответов нет.

- У меня тоже.

- А сейчас? Может, Бог следит над нами? За боевиками, за селом, за заложниками, за местными?

- Ты думаешь, Он позволил бы безнаказанно взять в заложники больных женщин и детей?

- Не знаю, я не способен думать так масштабно.

- Что за балаган вы тут устроили? - я не успел заметить, как к нам подошел ротный. - Нюни сидите распускайте! Что измениться от вашей философии?

- Ничего, тащ сташлетенат.

- Именно. Даже я, старик, давно понял, что лучшие люди умирают первыми: молодыми, здоровыми, в расцвете сил. Это доказано жизнью, это закон. Мечети горят, самолеты падают, корабли тонут, мужики умирают. Каждый день вокруг меня много смерти. А сколько раз она заглядывала мне в глаза? Афган, Чечня, теперь вот тут еще сижу по уши в дерьме. Слишком многие из тех, кто был рядом со мной, давно на кладбище. И иногда я, находясь на похоронах своих товарищей и глядя, как свежевырытую могилу закидывают землей, думал: "Ну все, все кончено, надо менять профессию...", но чуть позже приходила такая непонятная штука - месть, и я аж трясся от желания быстрее вернуться на войну. Чтобы отомстить.

- Да мы, че-то, о Всевышнем вот вспомнили.

- А что Всевышний? Он любит равенство, он не дает преимущества ни добру, ни злу. Он регулирует равновесие. За каждую смерть он дает жизнь, и наоборот. В мире должно быть ровно столько плохого, сколько есть хорошего: соблюдается равенство противоположностей. Природа сохраняет необходимый паритет, необходимый баланс. И своей болтовней вы ничего не измените, ротный взглянул на часы, и устало нахмурясь, толкнул взводного в бок: - Не нравится мне ваши божественные сплетни, вы че, умирать что-ли сегодня собрались? Бога вспомнили! На Бога надейся, а сам не плошай. Кончайте пересуды, и помните: нам никто не поможет кроме нас самих, все что у нас есть - это мы сами. Кому нужна наша жизнь? В первую очередь - нам самим. И вы знаете, как ее сохранить.

- Убей, или сам будешь убитым? - я воинственно поднял автомат над головой.

- А ты, я погляжу, не такой тупой, каким кажешься, - засмеялся ротный, осторожно опуская мой автомат.

- Сами же научили...

- На свою голову и научили. Ладно, закругляйтесь, а то хуже будет, если салаги услышат ваше нытье, они до смерти обосрутся, а им итак хреново. Вставайте, хватит трепаться, не пристало мужикам. Лучше вон, зикр потанцуйте, для уверенности.

Ротный ушел дальше, и я, получив молчаливое согласие взводного, отправился на свое место...

...Я находился в прострации, в легком полусонном состоянии. Дремал стоя, облокотившись на бруствер, чуть пошатывался, но не падал. В привычку уже вошло - мозг имитирует сон, чтобы тело немного отдохнуло, но сам нисколечко не спит. Дежурит. Вдруг, для меня абсолютно неожиданно, неистово круша опасную и обманчиво тихую дрему, заорал Тагир:

- Быля! Че тама шевелится? Эй! Духи! Сука, духи! Духи прут!

Глаза мои автоматически распахнулись, выпуская увеличивающиеся с каждым мгновением непослушные зрачки наружу и, в тот же миг, наблюдая, как Тагир молниеносно выключает предохранитель своего РПК и открывает беспорядочный огонь в поле. Я, уже полностью проснувшись, хватаю автомат, щелкаю предохранителем, дергаю затвор и, видя неясную цель в темноте впереди, стреляю. Весь рожок сразу! Есть - цель поражена! Съежившись, она медленно оседает и неестественно заваливается набок.

- Вести только прицельный огонь! Помните о боеприпасах! - призывает взводный, активно присоединяясь к нашему пулеметанию.

Только тут, наконец, картина проясняется - духов много: на первый взгляд около пятидесяти человек, на второй - около ста, на третий - слишком до хера. Двигаются на наши позиции косыми шеренгами в несколько рядов. Что это? Штурм? Западня? Отвлекающий маневр? Пуля, мягко проглоченная земляным бруствером прямо у моих глаз, ответов не дает, зато камнем бросает мое тело вниз, на дно окопа. Тело пружинит, беспечно высовывая голову над бруствером. Ураганный огонь духов вжимает ее назад в плечи и, сильнее, прижимает к груди. Шапка падает, но не до шапки сейчас. Выдергиваю магазин, переворачиваю, втыкаю обратной стороной - два магазина скреплены изолентой в один - и, передернув затвор, осторожно высовываюсь. Плавно жму на курок. Грамотнее. Короткой прицельной очередью. Хорошо. Еще пять раз - хорошо. Магазин пуст. Ничего. Под рукой еще три таких двойных магазина. Предательски дрожит рука. Куда, блин? С четвертого раза, с глухим стуком плюхнувшись на задницу, пытаясь контролировать немеющие пальцы, присоединяю магазин. Наверх! Привет, это снова я! Куда ты лезешь так близко? Жить надоело? Огонь! "До свиданья, Таня, а может быть - прощай! До свиданья, Таня, если сможешь не скучай!" - песня Высоцкого пулей в черную бородатую харю отбрасывает врага на спину.

- Ё-мое! Ты че, куда, нахрена? - рычит кому-то взводный и, повернувшись, трясет кулаком мне:

- Тагир вывалился наружу! На внешнюю сторону вала! Прикрой, а я - за ним!

Бью длинной, рывками, то влево, то вправо, и в обратку. Чуть сзади и правее - серия гукающих взрывов. Из подствольника бьют. Это серьезнее. И страшнее. Слышу крик взводного. Слышу еще серию взрывов. Ничего не вижу. Что за хрень? На дно! Уф, успокоиться, успокоиться. Нервы натянутым стальным канатом - готовы лопнуть. Раз, два, три - все, пора! Вскакиваю, сразу нахожу цель - а ее искать-то и не надо, все здесь, сволочи, рядом, - стреляю. "Бук! Бук! Бук!" - отвечают, и отвечают с РПГ! Кто-то пронзительно кричит. Страшно. Прыгаю брюхом вперед, на вал. Слава Богу, Тагир жив. Протирая пузом землю, он медленно ползет к своему укрытию - не зря, значит, делали. Улыбаюсь: странно улыбаюсь, иронично, шальной улыбкой умалишенного. Психоз. Уф-фф. Перекатившись, стреляю и скатываюсь в окоп. Тагир, дыша так громко и напряженно, что слышу даже я, тоже съезжает в окоп. Молодец, Тагир молодец, жив! А взводного не видно. Где он? Меня осыпает землей. Неприятно. Где шапка? Нащупываю ее, хватаю и давлю на голову, до бровей. Сверху слышу голос взводного, опять улыбаюсь: жив, значит, командир. Рядом кто-то истошно вопит, вопит дико, как сумасшедший. Отвратительный гортанный вопль. От него в ногах - судороги. Ничего, пройдет. В очередной раз меняю опустевший магазин и вспрыгиваю. Стою, стреляю, как загипнотизированный стою. "Брык-брык-брык" - вылетают гильзы. Удивительное зрелище - разрыв гранаты в паре метров от лица. Но я не нагибаюсь, переворачиваю магазин, зацепляю и стреляю. Неясная фигура, передвигавшаяся в нескольких десятках шагов спереди, падает мордой вниз, да еще и что-то там у него взрывается. Вот вам, суки! Хотели смерти? хотели поскорее перейти в следующую, более легкую жизнь? хотели наград за "священную" войну? хотели? Я дарю вам все это!