Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой Страница 35

Согласно письму Фройнда, восстание вскоре должно было закончиться, но из хорошо осведомленных источников Густаву Валленебргу стало известно, что “ситуация более рискованная, чем это представляется из газет, и можно опасаться взрыва”. Уезжать ли Раулю из Палестины или нет, он, однако, оставляет на усмотрение внука. “Если ты чувствуешь, что будущее чревато риском, мой совет – уезжать. Но решай сам, естественно, принимая во внимание, какую ты теряешь выгоду от своего там пребывания”. Если Рауль пожелал бы покинуть Палестину, важно, чтобы это не выглядело так, будто он “испугался и хочет покинуть поле боя”.

План сообразуется с обстоятельствами

Рауль отвечает деду, сидя в кафе в Хайфе, в которой все еще “довольно мирно”. (“Время от времени слышались взрывы, по крайней мере их слышали мои еврейские друзья – думаю, у них, бедных, нервы никуда не годятся”, – вспоминал он об этом времени через пару лет). Однако, если избегать арабских кварталов, ходить по улицам не опасно: “Было несколько попыток бросить бомбу, но результат ничтожный. Обычно бомбы взрываются слишком рано, убивая того, кто пытался совершить покушение”. Поскольку между строк дедушкиного письма он заметил беспокойство, он заверяет, что, как только восстание началось, принял решение немедленно уезжать “если того потребует ситуация, то есть не спрашивая предварительного разрешения”.

Оттенок строптивости в интонации второй части предложения – “то есть не спрашивая предварительного разрешения” – отражал растущее сопротивление авторитету Густава Валленберга, проявляемому Раулем за последний год. Различия во мнениях, приведшие к “вспышке” со стороны Рауля во время его приезда в Ниццу в феврале, еще более резко проявились в июне – июле. Рауль недоволен планом обучения, составленным дедом, находя его чересчур негибким. Ему надоело работать практикантом без жалованья, он хочет найти настоящую работу.

Вы едва ли могли не обратить внимание на некоторые опасения, высказывавшиеся в моих письмах в течение этого года и обоснованные тем, что, хотя я полагал, что теперешний план моего обучения, полностью разработанный Вами, действительно умело и логично ведет к той цели, которую Вы поставили, к заграничному банку, он при этом недостаточно служит цели дать мне возможность в скором будущем зарабатывать деньги. Работа в течение нескольких лет в в торговом агентстве и банковских филиалах за границей действительно дает полезный навык, отвечающий поставленной Вами цели, но не обеспечивает соответствующих квалификаций для того, чтобы сразу же занять хорошо оплачиваемый пост.

Из-за постоянных жалоб Рауля на недостаточную гибкость плана Густав Валленберг идет на частичные уступки. Он, правда, полагает, что лучше было бы “остаться за границей” и после прохождения военных сборов. Но, если Рауль решит перебраться в Швецию, дед поможет ему завязать контакты с высококвалифицированными людьми. Однако это, уточняет он, еще не “окончательная программа”, и, если у Рауля есть лучшее предложение, дед открыт для него. Одновременно он поясняет: если Рауль выберет Швецию, Густав считает свою “миссию” в отношении его образования оконченной, если же Рауль останется за границей, дед будет продолжать оплачивать его расходы.

Рауль со своими друзьями в Хайфе.

Сознавая, что Рауль уже не готов слепо следовать его инструкциям и более всего хочет навсегда вернуться в Швецию, Густав Валленберг имел на вооружении лишь один последний аргумент: девушки и проблемы, связанные с ними.

Единственное, чего я боюсь в связи с твоим приездом домой, – это девушки, не девушки на улице, а девушки в салонах. Связывать себя неразумно. […] Ничто так не связывает молодого человека по рукам и ногам, как работа, пока он беден. Нужно прежде всего обрести независимое положение, годовой доход в 20 тыс. и возможность содержать двух служанок. Иначе тебе нечего будет предложить своей супруге, кроме как самой превратиться в служанку, а это в конце концов неудовлетворительно.

Желание Густава Валленберга “сообразовывать план с обстоятельствами” обрадовало Рауля. Он объявляет, что на этих условиях “готов сотрудничать” и пойти навстречу пожеланиям дедушки в большей степени, чем собирался. “Не хочу скрывать, – пишет он, – в последние месяцы я стал думать, что ради того, чтобы меня услышали, нужно кричать “волки!” громче, чем вынуждают реальные волки”. Что касается беспокойства дедушки по поводу желания Рауля найти оплачиваемую работу “лишь для того, чтобы была возможность тут же” жениться, он сообщает, что прежде всего им движет сильное желание заработать деньги, “желательно много денег”: “Супругу, конечно, я тоже хочу, но, думаю, пока на первое место я ставлю деньги”.

Не нахожу в себе особой склонности к банку

Рауль прежде всего хотел оплачиваемой работы на длительный срок, а не “лишь ради получения знаний”. Кроме того, к этому моменту он пришел к мысли, что работа в банке, по всей видимости, не его конек. После Хайфы он увидел банк как “своего рода идеализированный ломбард”, требующий механической рутинной работы. В банке не требуется такого ума или самостоятельности мышления, как в архитектурной фирме или торговом агентстве. Склонность Рауля к архитектуре, которая интересовала его всю жизнь, была очевидна, но вполне возможно, что он “вовсе не так уж и подходит для банковской деятельности”, признавался он деду. Как по образованию, так и по характеру он сильно отличается от своих родственников:

Сказать по правде, я не нахожу в себе особой склонности к работе в банке. В директоре банка должно быть что-то от судьи, какая-то невозмутимость, и к тому же он должен быть холодным и циничным. Типичные примеры – Фройнд и Якоб В[алленберг], а я чувствую, что до такой степени не похож на них, что дальше некуда. Думаю, по характеру я более склонен действовать позитивно, чем сидеть за столом и отказывать людям.

Домой!

После пяти с половиной месяцев в Хайфе Рауль собрался домой, в Швецию. “Моя мать уже много раз писала мне, что жаждет видеть меня дома”, – сообщал он деду. И далее:

Я склоняюсь к тому, чтобы оставаться за границей до тех пор, пока так определенно лучше и пока это в самом деле дает мне дополнительные знания, которые невозможно приобрести дома, то есть пока это способствует реализации наших планов. Но я настаиваю, что мне нужно больше знать о том, что происходит дома. С другой стороны, я признаю, что Вы правы: хорошо, что скрываешь свои ошибки и недостатки за границей. Но скрытыми остаются и потенциальные способности, и, когда человек наконец приедет домой, его могут встретить скептически.