Константин Сапожников - Уго Чавес. Одинокий революционер Страница 36

Время от времени Эрма присылала Чавесу с оказиями вырезки из газет на темы конспирации и безопасности. Оказывается, Эден Пастора, прославленный «Команданте Зеро» в Никарагуа, был платным агентом ЦРУ. Как научиться отличать «своих» от «чужих» в Венесуэле?

Среди газетных вырезок попадались материалы о работе ЦРУ в Венесуэле. «Эта организация обладает огромным влиянием, но в мире трудно найти другую страну, которая была бы в большей степени, чем наша, пронизана щупальцами ЦРУ», — написал один из авторов. Он не преувеличивал. Власти Четвёртой республики не хотели конфликтов с Соединёнными Штатами. Политика постоянных уступок — вот лучший способ развития двусторонних отношений, в том числе в сфере сотрудничества спецслужб. Резидентура ЦРУ подготовила бегство террориста Луиса Посады Каррилеса[33] из венесуэльской тюрьмы. В DISIP не только знали о готовящемся побеге, но и содействовали ему. Посада — враг Фиделя Кастро, и это перечёркивало все другие соображения.

Однажды в начале 1988 года в расположении батальона появился мужчина средних лет в клетчатой рубашке и шляпе «льянеро». Он попросил одолжить несколько литров бензина: не повезло, направлялся в имение в Капанапаро, а катер заглох из-за нехватки топлива. Уго приказал помочь незнакомцу. Позже Чавес узнал, что это был Хесус Рамон Кармона, видная фигура в партии Acciön Democrätica, правая рука кандидата в президенты Карлоса Андреса Переса. В прошлом Хесус Рамон был студенческим лидером и членом партии MIR, но предпочёл революционным иллюзиям гарантированное пребывание в высших структурах государственной власти.

Знакомство произошло на исходе правления Хайме Лусинчи. Карлос Андрес Перес уже начал борьбу за второй президентский срок, и Хесус Кармона входил в его команду. По рекомендации Кармоны, не забывшего об услуге, Чавеса вызвали в Каракас и назначили адъютантом генерала Родригеса Очоа, который выполнял обязанности секретаря Национального совета по безопасности и обороне. Очоа проникся симпатией к Чавесу как толковому и перспективному офицеру новой формации.

Вскоре после победы Переса Чавес в одном из коридоров Мирафлореса столкнулся с Хесусом Кармоной. Не нужно было обладать даром физиономиста, чтобы понять: Кармона получил вожделенный пост министра администрации президента. Для Чавеса эта встреча в Мирафлоресе была даром небес. Генералы-недоброжелатели продолжали направлять в министерство обороны «совершенно секретные» материалы о заговорщицкой деятельности Чавеса. Поэтому в беседе с Кармоной он, как бы между прочим, пожаловался на неоправданные преследования, которые могли повредить его карьере. Не беспокойся, сказал новоиспечённый министр, похлопав Чавеса по плечу, я их заткну. Ну как тут не поверить в удачу?

Прошло несколько недель после вступления в должность, и Карлос Андрес Перес объявил о введении «пакета» неолиберальных реформ, которые патронировались Международным валютным фондом.

Для венесуэльцев, ожидавших от Переса повторения изобильных дней его первого президентского правления, когда после национализации нефтяной отрасли на граждан полились нефтедоллары и Венесуэлу назвали второй Саудовской Аравией, крутой вираж победителя стал неожиданностью. В результате «реформ» резко ускорились инфляционные процессы, подскочили цены на товары первой необходимости, в первую очередь продукты питания. Возмущённые венесуэльцы буквально выплеснулись на улицы. Стихийный протест сопровождался погромами и грабежами, характерными для кризисных ситуаций венесуэльской истории XIX и XX веков. Нападениям подверглось более двадцати тысяч магазинов и торговых центров в семи городах. Для нормализации обстановки в стране Перес не нашёл ничего лучшего, как применение силы и отмену конституционных гарантий. Для карательных акций помимо полиции были привлечены лояльные режиму воинские подразделения.

Кровопролитные события 27–28 февраля 1989 года в Каракасе и городках-спутниках вошли в историю страны под названием «Каракасо» (Caracazo). Они совпали с болезнью Чавеса. Врач Мирафлореса обнаружил у него ветрянку: «Ты заразишь здесь всех, включая президента. Отправляйся домой и лечись!» Когда события приобрели особую остроту — счёт пошёл на сотни убитых, — Уго вернулся в Мирафлорес, но его вновь отправили домой: «Не распространяй болезнь!»

Народный бунт был подавлен. События «Каракасо» показали, что власть в стране висит на волоске. Требовался ещё один решительный толчок, и коррумпированный, насквозь прогнивший режим развалился бы, как карточный домик. Заговорщицкие планы военных приобрели второе дыхание.

Уго по-прежнему встречался с Эрмой, продолжая жить на два дома. Ритм их жизни был напряжённым. Конспиративная работа вступила в решающую фазу. На Эрму было возложено множество обязанностей. Надо ли говорить, что именно она готовила дискуссионные материалы для всех съездов «MBR-200». А её «нештатная должность» личного водителя Чавеса? После очередного нелегального совещания Эрма садилась за руль, чтобы в дороге Уго мог выспаться и не опоздать на службу. Ночные маршруты были самые разные: из Маракайбо в Маракай, из Баркисимето в Каракас, из Сьюдад-Боливара в Куману. Объём работы в «MBR-200» у неё был такой, что приходилось использовать несколько псевдонимов: Анабелья, Лихия, Педро Луис или Педро. Уго и самые близкие друзья называли её Команданте Педро.

В 1990 году на территории Форта Тьюна, где располагаются части столичного гарнизона и министерство обороны, произошёл странный, возможно спровоцированный военной контрразведкой, эпизод «неповиновения». Некий полковник вывел свою танковую часть из ангаров, чтобы блокировать министерство обороны. Завершить операцию ему не дали, но сама акция породила множество противоречивых слухов. Кто стоит за нею? Кому выгодна такая демонстрация силы?

Подозрения пали на Чавеса, имя которого уже давно фигурировало в многочисленных «тайных донесениях». От комиссии по расследованию, составленной из генералов, Уго пощады не ждал. Но держался стойко, понимая, что каких-либо доказательств его вины у них нет. Когда в высоких кабинетах решалась судьба Чавеса, всё тот же добрый ангел Хесус Кармона поддержал его, заявив, что обвинения в «ненадёжности, заговорщицких намерениях» и прочих грехах не имеют основания. Он добавил также, что такого же мнения придерживается президент Перес. Это стало решающим аргументом.

Генералы из комиссии доказательств не нашли, но «по совокупности претензий» выдворили Чавеса из столицы в Матурин. Чтобы реабилитировать себя в глазах начальства, Уго помимо исполнения рутинных обязанностей продолжал заниматься наукой в заочной аспирантуре на кафедре политологии в столичном Университете «Симон Боливар».[34]