Андрей Богданов - Суворов Страница 36

Гигиене Суворов уделял огромное внимание. Лагерь Суздальского полка вечно мели, кое-где (например, в ротах гренадер) посыпали «улицы» песком. Командиры смотрели за чистотой в обозах и при кухнях, а также у маркитантов. Полковой дежурный, требовал Суворов, каждый день «в нужниках осматривает, чтоб за каждым батальоном вырыто было по три ямы в назначенной размер, — переменять оные чрез три дня и вырывать другие на свежих местах, — … и который день те ямы не переменять, в тот рано поутру посыпать оные сверху землей; где нечисто — (дежурный) прикажет немедленно исправить».

Подробно описана в «Полковом учреждении» церемония отдачи приказов, а также паролей и лозунгов (отзывов). Это легко понять, учитывая предписания полковника, как караульные должны встречать рунд (обход караулов офицером) и дозор из солдат с унтер-офицером или капралом. Рунды и дозоры развлекали бойцов роты дежурного капитана всю короткую летнюю ночь. Они должны были ходить по лагерю и охраняемому периметру, а то и красться, чтобы проверять бдительность караулов и пикетов. Судя по тому, как представил эту систему Суворов, мышь не должна была в расположение полка проскользнуть и птица незамеченной пролететь.

Суворовские часовые относились к делу серьезно, — и это им здорово пригодилось в Польше, куда Суздальский полк в 1769 г. направился воевать. «Коли правящей рундом едет верхом на лошади, то хотя бы он генерал был, — требовал Александр Васильевич, еще не зная, что ему придется столкнуться именно с кавалерией, в которой полно генералов, — но для принятия пароля спешиться должен, а иначе караульной офицер пароля ему отдавать или от него принимать не должен». Любого офицера, давшего неверный отзыв, следовало брать под арест.

«Если же унтер-офицер стоит на посту за офицера, так и поступать ему точно, как надлежит офицеру», — приказал Суворов. Такое распоряжение, распространявшееся на разные сферы жизни полка, оказалось важным в Польше в связи с убылью офицеров и действиями полка малыми командами.

Построения по команде «к ружью» целых отрядов для отдачи чести рыскающим в нощи офицерам кажутся нелепой игрой лишь на первый взгляд. Солдат в те времена воевал строем, а строй различных караулов, описанный Суворовым еще в 1-й главе «Полкового учреждения», не отличался от строя, готового дать залп по врагу. Или во тьме ночной броситься на него в штыки.

Отдельно стоящий на посту солдат никого к себе не должен был подпускать, ни дозорных, ни даже офицера. Знакомый доселе оклик: «Кто идет, говори, убью!», — производился с наведенным ружьем, которое, при верном отзыве, дозволялось положить на плечо, сказав проверяющим: «Ступай мимо!».

Тренируя полк в рамках устава и добавив от себя более строгие требования по подготовке солдат и офицеров, Суворов не перегружал бойцов, зная, что рано или поздно им предстоят чрезвычайные испытания. Суздальский полк между учениями наслаждался в Старой Ладоге мирной жизнью. Сам полковник занимался бытом с интересом и даже преподавал в школе для солдатских детей. Для маленьких учеников он составил молитвенник и краткий катехизис с основными положениями православного вероучения.

Между тем шел уже 1768 г. В Польше взбунтовалась часть шляхты, а с грозной Османской империей началась решительная война. Суздальский полк выступил в поход, в котором идеи полковника предстояло проверить делом. Суворов, по словам выдающегося историка и военного деятеля XIX в. Д.А. Милютина, «создавал совершенно новый образ войны». Верность его идей подтвердила борьба с польскими конфедератами (1769–1772), которая потому и вошла в военную историю, и Русско-турецкая война (1768–1774).

Глава 5.

ГЕНЕРАЛ «ВПЕРЕД!»

Сомнительной и даже невозможной казалась сама война, вспыхнувшая на просторах Речи Посполитой, угасавшая и разгоравшаяся, ведущаяся невесть по какому поводу образованными и добропорядочными, казалось бы, людьми, с которыми Александру Васильевичу приятнее было не рубиться по лесам и болотам, а мирно беседовать за чашкой кофе.

Война эта породила и странную легенду о непобедимом генерале «Вперед!», без раздумий бросающего солдат в сечу, и сохранившийся в Польше образ Суворова как кровожадного чудовища. Оба этих взгляда не имеют с характером и поведением полководца ничего общего. В польской литературе против этого «дьявола» выступают сонмы патриотов, преисполненных доблестями до такой степени, что остается загадкой, почему они Суворова не одолели. В русской литературе действуют такие «чудо-богатыри», поднимающие на штык по нескольку противников, что неясно, зачем для победы нужен был еще и гений Суворова.

Самому Александру Васильевичу было обидно, что он болтается с ничтожным войском вдалеке от великих событий, настоящей войны — с Оттоманской Портой. Суворов как в воду смотрел: историки до сих пор затрудняются назвать то, с чем он столкнулся в Польше, войной. Точнее назвать это подавлением бунта — ведь генерал «Вперед!» сам рассматривал действия повстанцев Барской конфедерации как бунт.

Русские войска помогали польскому королю. При этом они сражались с магнатами и шляхтой, составившими конфедерацию и объявившими против России войну по своему праву. Часть поляков была в союзе с Россией, часть — столь же официально воевала с ней, и обе эти части составляли ничтожное меньшинство населения Польши.

Спорных вопросов этой войны много. Первый из них: как можно было думать, что небольшие силы регулярной армии смогут умиротворить большую страну, охваченную партизанским движением шляхты — всадников, с детства приученных к оружию?! Просто ни Суворов, ни русское командование в Варшаве не имели представления о масштабе задач, которые придется решать в Польше.

ПОЛЬСКАЯ СМУТА

Прежде всего надо понять, против кого и зачем сражался Суворов. В 1764 г., когда он написал «Полковое учреждение», Екатерина II добилась избрания на польский престол своего фаворита Станислава Августа Понятовского. Избираемые польские короли сажались на престол по воле великих держав и оставались на тронах с их поддержкой. Понятовский со своими родичами по матери князьями Чарторыйскими мог наслаждаться властью, опираясь на полномочного министра при варшавском дворе князя Николая Васильевича Репнина и русские войска.

Репнин находил удовольствие в доходах от должности и в пылкой любви княгини Изабеллы Чарторыйской — богатой английской землевладелицы (в девичестве Флеминг), жены князя Адама Казимира Чарторыйского (сын Репнина от княгини Адам Юрий позже стал в России министром иностранных дел). Предлагать влиятельным иностранцам своих жен было стилем польских политиков: особо знаменита жена графа Валевского, с одобрения польского «света» предложенная в любовницы Наполеону I.