Джованни Казанова - История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 8 Страница 36

Неделей спустя я прочел манускрипт, в котором была описана вся авантюра между мной, ею и м-м д'Юрфэ, который мог читать весь Турин; однако он был столь дурно написан и полон стольких глупостей, что чтение его никто не мог бы осилить. От этой истории мне не было ни жарко ни холодно, и я покинул Турин пятнадцатью днями позже, не пожелав с ней увидеться. Однако я увидел ее шесть месяцев спустя в Париже, и мы об этом поговорим, когда окажемся там.

На другой день после бала у г-на де Шовелен я дал ужин моей дорогой Агате с ее матерью, г-ну Дюпре с супругой, Маццоли и моим двум миланским сеньорам, как и обещал. Заботой матери было действовать таким образом, чтобы подвески с полным правом остались в руках у Агаты, так что, готовый к священнодействию, я предоставил дорогой жрице править церемонией.

Она, едва сев за стол, заявила честной компании, что весь Турин гудит о том, что я сделал презент ее дочери из двух серег, которые стоят пять сотен луи и которые, согласно Кортичелли, принадлежат ей.

— Я не знаю, — добавила она, — ни являются ли эти серьги настоящими, ни принадлежат ли они Кортичелли, но я заявляю, что это неправда, что Агата приняла от месье этот подарок.

— Отныне не будет сомнений, моя дорогая, — сказал я, доставая из кармана подвески и вдевая их в уши Агате, — потому что я дарю их ей в настоящий момент и подтверждаю их ценность, и свидетельством того, что они мне принадлежат, является то, что я ей их даю.

Вся компания аплодировала, и Агата, проникнутая благодарностью, обещала мне глазами все, чего бы я мог желать. Мы поговорили затем о деле Кортичелли с Вилль-Фалле и обо всем, связанном с этим, чтобы мне прекратить ее содержать. Шевалье Рэберти сказал, что на моем месте он предложил бы м-м С.-Жиль и самому викарию продолжить оплачивать ее пансион, но в форме милостыни, выделяя для этого деньги тому или другому. Я ответил, что охотно бы согласился, и что он может положиться на мое слово. На следующий день этот парень пошел сам к м-м С.-Жиль, чтобы покончить с этим делом, и я вручил ему деньги, необходимые для этого, но ничтожный манускрипт, содержаший эту историю, все же появился. Викарий поместил Кортичелли в тот же дом, где обитала Редегонда, но оставил в покое ла Пасьенцу.

После ужина мы отправились все в черных домино, включая шевалье, на бал театра Кариньян, откуда я ускользнул вместе с Агатой, которая в эту ночь стала полностью моей, и настолько хорошо, что мы более не стеснялись. На ужинах, что я давал у себя, я чувствовал себя вполне свободно, и викарий ничего не мог поделать, чтобы помешать моим амурам с этой очаровательной девушкой, которой господь пожелал, чтобы я направил ее судьбу необычайным путем, и которая доказала мне, что достойна ее, шесть или семь лет спустя, как увидит читатель, если я не прекращу писать свои мемуары.

Мы были настолько влюблены и настолько спокойны в своих наслаждениях, что невозможно себе представить, чтобы мы расстались по доброй воле если бы не событие, которое смогло преодолеть нашу взаимную страсть, при полном свете нашего разума. Без этого события я бы провел весь или почти весь карнавал в Турине и только на великий пост отправился бы в Милан с визитом к испанке — графине А. Б., которую вообразил себе чудом природы. В эти самые дни граф, ее муж, закончив дело, которое он имел при дворе Турина, возвратился в Милан, обнимая меня и проливая слезы благодарности, потому что он не мог бы покинуть Турин, если бы я не дал, на что совершить это путешествие, и не оплатил его долги, которые, впрочем, были невелики. Так зачастую порок сливается с добродетелью, либо принимает его личину, но именно я оказался здесь простофилей, и я не пытаюсь оправдываться. Я всю мою жизнь был вовлечен в порок, так же как и в поклонение добродетели.

Милорд Перси, о котором я говорил, был влюблен в Агату, он следовал за ней повсюду, ждал ее за кулисами, не пропускал репетиций и наносил ей каждый день визиты, несмотря на то, что ее хозяйка, женщина типа Пасьенцы, не оставляла ее ни на минуту. Агата никогда не соглашалась принимать его подарки, но она не могла помешать своей хозяйке принимать от молодого англичанина все то, что он посылал ей из гостиницы, и всякие вина и ликеры, и все это лишь для того, чтобы ее соблазнить, надеясь, что она поможет ему овладеть Агатой, которая, не думая о нем, все мне рассказывала. Уверенный в ее сердце, я смеялся и не считал за дурное то, что напрасные усилия этого молодого человека подчеркивали мой триумф. Весь город знал, что Агата была мне верна, и англичанин настолько в этом уверился, что счел единственным средством добиться своего, которое ему оставалось, это свести знакомство со мной.

Он явился одним прекрасным утром пригласить меня на завтрак и, мысля как англичанин, счел возможным объявить свою страсть и предложить мне обмен, который заставил меня рассмеяться.

— Я знаю, — сказал он, — что вы давно любите певицу Редегонду и никак не можете ее получить; я предлагаю ее в обмен Агаты, и скажите мне, что вы хотите за этот обмен.

Отсмеявшись, я сказал ему, что мог бы счесть дело возможным, но прежде всего следует посмотреть, согласны ли товары на эту замену владельцев:

Si corne amor si regga a questa guisa Che venderla sua donna o permutarla Possa l\'amante, ne a ragionsi attristi Se quando una ne perde una n\'acquisti. [3]

— Что до меня, — ответил милорд, — я уверен в согласии Редегонды.

— Очень хорошо; но я, со своей стороны, сомневаюсь в согласии Агаты.

— Не сомневайтесь.

— На чем вы основываетесь?

— Она будет разумной.

— Она меня любит.

— Но Редегонда также меня любит.

— И вы полагаете, что она и меня любит?

— Я не знаю этого; но она вас полюбит.

— Вы с ней это обсудили?

— Нет, но все равно. Я сделаю свое дело. Мне лишь надо знать, нравится ли вам мой проект, и какого возмещения вы хотите, так как ваша Агата стоит больше, чем моя Редегонда.

— Мы поговорим о возмещении после. Позвольте, чтобы я сначала посоветовался с ней, и завтра утром я принесу вам мой ответ.

Этот проект меня забавлял, и я решил довести его до конца. Я был удивлен, что молодой лорд был хозяином Редегонды, чья мать мне всегда противилась.

Агата очень смеялась, когда я рассказал ей вечером о предложении милорда, и когда я спросил, согласна ли она на обмен, она ответила, что сделает так, как я хочу, и что советует мне согласиться, если я сочту выгодным его предложение о возмещении. Я видел, что она шутит, но нам обоим было любопытно увидеть, каким образом он сможет прояснить это дело.

Итак, я пошел на следующий день к нему завтракать и сказал, что Агата согласилась на проект, но я, со своей стороны, должен быть уверен, что Редегонда также согласится, и каким образом она обставит дело, что мы заживем вместе. Он сказал, что мы должны встретиться вчетвером, все в масках, на первом балу в театре Кариньян, откуда пойдем вместе ужинать в место, которое принадлежит ему, и где мы заключим нашу сделку.