Джованни Казанова - История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 8 Страница 37

Итак, я пошел на следующий день к нему завтракать и сказал, что Агата согласилась на проект, но я, со своей стороны, должен быть уверен, что Редегонда также согласится, и каким образом она обставит дело, что мы заживем вместе. Он сказал, что мы должны встретиться вчетвером, все в масках, на первом балу в театре Кариньян, откуда пойдем вместе ужинать в место, которое принадлежит ему, и где мы заключим нашу сделку.

Начался маскарад. Мы явились на бал, и когда узнали друг друга, мы вместе вышли оттуда, сели вчетвером в коляску милорда и подъехали к дверям знакомого мне дома; но я был немало удивлен, когда увидел в комнате, куда мы вошли, Кортичелли. Я вызвал молодого вертопраха наружу и сказал, что подобный поступок не подходит джентльмену. Он ответил мне, смеясь, что хотел доставить мне удовольствие, и что возвращение Кортичелли может меня только порадовать.

Я не захотел садиться в его карету. Не желая возвращаться на бал, мы наняли портшезы, чтобы вернуться к себе.

Глава VI

Я уступаю Агату лорду Перси. Я уезжаю в Милан. Пелерина в Павии Графиня А. Б. Разочарование. Маркиз Трюльци. Зенобия. Две прекрасные маркизы К. Барбаро венецианец.

Итак, граф д'Аглие наказал Кортичелли, поместив ее в другой пансион. Став в скором времени близкой подругой Редегонды, она делала все, что та хотела. По счастью, никто в Турине не знал этой прелестной истории, и я остерегался кому-либо ее рассказывать; но лорд Перси не забросил идею добиться обладания Агатой, и вот каким образом он добился своей цели. Он был человек расточительный, имеющий много денег и не упускающий никакого случая, чтобы удовлетворить своим капризам. В этой стране, где подобное редкость, перед ним были открыты все двери.

Два или три дня спустя после того случая Агата сказала мне, что антрепренер Александрийской оперы пришел, чтобы пригласить ее в качестве второй танцовщицы, предложив на время ярмарки шестьдесят цехинов, и что она пообещала ему дать ответ завтра. Она спросила, советую ли я согласиться.

— Если ты меня любишь, дорогая Агата, ты проведешь весь год без ангажемента в какой-либо театр. Я не предлагаю тебе попусту потратить это время, я оплачу тебе учителя, который доведет твое мастерство до совершенства, и ты будешь танцевать только в ролях первого плана и соглашаться на жалование не менее чем в пять сотен цехинов.

— Маман говорит, что если я выберу театр, это не помешает мне учиться, и наоборот, упражнение даст мне больше навыка.

— Ты не нуждаешься в шестидесяти цехинах. Если ты примешь это предложение, ты меня опозоришь. Если ты любишь меня, ты скажешь этому антрепренеру, что хочешь провести этот год, не танцуя.

— Мне кажется, что лучше я запрошу у него непомерно высокую цену.

— Ты права. Скажи ему, что ты хочешь быть примой и претендуешь на пять сотен цехинов.

— Сделаю это завтра утром.

Она сдержала слово, и рассказала мне, хохоча, что в ответ на ее запрос антрепренер, казалось, не удивился. Подумав пару минут, он сказал, уходя, что ему нужно время, чтобы определиться, и что он увидится с ней позже.

— Занятно будет, если он поймает меня на слове.

— Надо теперь разузнать, не сошел ли он с ума, либо это какой-то игрок, подумывающий о банкротстве.

— И если это человек платежеспособный?

— Придется соглашаться.

— И затем? Достаточно ли у меня таланта, чтобы быть прима-балериной? Не будет ни одного танцовщика, который захочет со мной танцевать.

— Я найду тебе тогда танцовщика, и у тебя хватит таланта; но ты увидишь, что из этого ничего не будет.

Я был неправ. Антрепренер вернулся, предложил ей подписать контракт, и, соответственно, она послала за мной. Я спросил у этого человека, какие гарантии он дает по поводу своей платежеспособности. Он ответил, что банкир Мартен подпишет ее ангажемент, и у меня против этого не нашлось возражений. Он поставил свою подпись, она — свою, которую я завизировал, и я пошел рассказать эту историю шевалье Рэберти, который, зная антрепренера, был удивлен, что г-н Мартен ответил за него; но мы узнали все на следующий день, хотя это дело и должно было оставаться в секрете.

Настоящий антрепренер был лорд Перси, который любой ценой хотел заполучить Агату, и я не мог этому более противиться. Я смог бы продолжать жить с ней, и даже сделать так, чтобы этот молодой человек не стал ее счастливым любовником, но я должен был после пасхи присоединиться к м-м д'Юрфэ во Франции и, поскольку был заключен мир, я безусловно хотел повидать Англию. Я решил стать другом молодого лорда и, допустив его в свое общество, наблюдать, что он предпримет, чтобы добиться милостей от Агаты, которая, по совести, не могла заставить его страдать.

Менее чем в неделю мы стали близкими друзьями, ужиная каждый день вместе, у него или у меня, в присутствии Агаты и ее матери. Я легко убедился, что в недалеком времени она сможет стать его нежной подругой, хотя он и не обладал красивой внешностью, и что, любя ее нежно, я не должен становиться препятствием к ее будущему. Я решил уехать в Милан. Юный англичанин, влюбленный в нее до безумия, не упускал ни дня, чтобы не сделать ей какой-либо ценный подарок, и я должен был терпеть такого рода унижение, но оставался там. Агата между тем не давала мне никакого повода для ревности и никакого основания думать, что усилия ее нового любовника ослабили ее чувства ко мне. Она слушалась всех моих указаний, обещая им следовать, и действительно следовала им. Англичанин составил ее судьбу, но она покинула театр только в Неаполе, и мы встретим ее там несколько лет спустя. Не будучи по характеру человеком, способным принимать подобные подарки, этот англичанин сделал мне в ответ такой, который я должен был принять в силу его необычности. Когда я сказал ему, что рассчитываю посетить в первый раз Англию, и что он весьма одолжит меня, дав письмо к м-м герцогине, его матери, он достал из кармана портрет этой дамы, сказав:

— Вот рекомендательное письмо, которое я вам даю, и завтра я напишу ей, что вы явитесь вернуть ей ее портрет лично, если она, разумеется, не захочет оставить его у вас.

— Миледи увидит, что я мечтаю об этой милости.

Есть множество идей, что могут прийти в голову только англичанам. Но граф А. Б. звал меня в Милан, и его графиня поручила мне привезти ей два больших отреза тафты.

Распрощавшись со всеми моими знакомыми, я выехал в Милан, с кредитным письмом от банкира Цаппаты к Греппи. Мое расставание с Агатой заставило маня пролить слезы, но менее тягостные, чем ее и ее матери, которая говорила мне всегда, что не простила бы соперницы, если бы это не была ее собственная дочь. Я отправил Пассано в Геную, где жила его семья, дав ему на что жить до моего приезда. Отослав по здравом размышлении своего слугу, из Франш-Конте, я нанял нового, и отбыл, в компании шевалье де Росиньян, по дороге через Касэ, где была опера-буффо.