Василий Шатилов - Знамя над рейхстагом Страница 37

- Направляйте их вверх по течению, там в пяти километрах армия навела мост. Пусть идут по мосту.

- Слушаюсь!

К рассвету мы уже вели наступление на левом берегу. В это время из армии поступил приказ изменить направление движения и ускоренным маршем направиться к городу Елгаве, сменить там части 1-го Прибалтийского фронта.

Первый этап Рижской операции закончился. Производилась перегруппировка сил. По решению Ставки создавалось новое направление - клайпедское, или, как оно тогда называлось в оперативных сводках, мемельское. Обусловливалось это тем, что Рижская операция не была завершена в запланированные сроки. Недооценив возможностей противника, наши войска действовали хуже, чем можно было ожидать. Я думаю, сказалось здесь и слабое знание вражеской обороны, и чрезмерная уверенность в своем превосходстве. Это привело и к недостаточному материальному обеспечению операции, и к некоторому шаблону в тактике.

Теперь решить такую стратегическую задачу, как изоляция группы армий "Север" в Прибалтике и ее разгром, можно было наступлением на Клайпеду (по-немецки - Мемель), где силы врага были сравнительно невелики. На это направление и перебрасывались войска 1-го Прибалтийского фронта. Их-то и предстояло нам сменить.

За четыре дня мы совершили марш в сто сорок километров и заняли оборону на сорокакилометровом фронте. Мне стало ясно, что непосредственно участвовать в штурме столицы Латвии дивизия не сможет - мы оказались юго-западнее Риги. Но и новая наша роль была также важна: мы вместе с другими соединениями отрезали противнику путь в Восточную Пруссию.

...Уже несколько дней нас обильно поливал холодный, нудный дождь. На одном из участков, вдоль железнодорожного полотна, нам удалось потеснить противника. Проходя около линии, где еще недавно грохотал бой, я увидел домики служащих дороги. Они чудом уцелели, и над трубами их мирно курился дым. Я постучался в один из них - уж очень велико было желание хоть немного обогреться.

Хозяйка гостеприимно распахнула дверь. В сенях я увидел хозяина. С помощью сапога, так, как это делают у нас в деревнях, он раздувал самовар.

- Порядок, чайку попьем! - обрадовался я.

- Пожалуйста, пожалуйста, - приветливо ответил мужчина. - Проходите в комнату, я сейчас.

- Ждали нас? - поинтересовался я.

- Как же, конечно ждали.

- Правда? Почему же вы все-таки думали, что мы вернемся? Ведь немец нас до самой Волги гнал...

Хозяин подошел к окну.

- Посмотрите сюда, товарищ полковник. - Голос его стал тверже, заметнее обозначился акцент. - Видите ту канаву с водой? Так вот, мы наблюдали, как русские солдаты в этой канаве три дня лежали. И стреляли, и не отступили. А немецкий солдат? Он и дня бы не пролежал, плюнул бы и ушел. Не выдержал бы. Вот потому, что мы знали русских такими, мы и верили: обязательно вернутся. Вы меня понимаете?

- Да, конечно.

- Вот и хорошо. А теперь прошу, чайку горячего выпейте.

Интересный получился разговор. Я словно увидел своих товарищей по оружию со стороны, глазами латыша-железнодорожника. Вот так и запомнились наши воины во ем, кому они несли освобождение, - терпеливыми, самоотверженными, обладающими исполинской силой духа. Даже те, кто считал себя стоящим далеко от политики, не могли не ощущать, что сила Красной Армии опирается на прочный фундамент - великую любовь к Родине, веру в святость дела Коммунистической партии.

И я почувствовал себя как бы ответственным перед этим малознакомым человеком за успех боев, которые нам предстояли в скором времени. Вера в нас обязывала...

10 октября войска 2-го Прибалтийского фронта достигли первой полосы рижского оборонительного обвода и завязали там бои. А через три дня передовые части наступающих ворвались в город.

Как только стало известно, что Рига полностью освобождена, я попросил у командира корпуса разрешение съездить туда. С этим городом у меня было связано много приятных воспоминаний.

За год до войны солнечным летним днем танковая бригада, в которой я служил начальником штаба, остановилась под Ригой. Выйдя из танков, мы оказались в окружении народа, стоявшего по обочинам дороги. Люди были одеты нарядно, по-праздничному. Многие держали в руках букеты. К бойцам потянулись десятки рук с цветами, конфетами, папиросами.

Знакомства завязывались быстро. Многие латыши говорили по-русски.

- Сколько нам о вас рассказывали небылиц, - доверительно сказала мне пожилая седовласая женщина. - Но я до революции жила на Урале. Знала русских и не верила лжи. А сейчас вижу, что вы стали еще лучше, еще культурнее...

Началась моя служба в молодой Советской Латвии. Жил я в самой Риге, на улице Ольгас. Редкими свободными вечерами гуляли мы с женой Варей по прекрасному городу, где старина, мирно соседствуя с образцами современной архитектуры, радовала глаз. И отношение к нам простых людей было доброжелательным, теплым. Все вокруг казалось таким интересным и необычным. Счастливым, полным радостных надежд был для меня этот предвоенный год...

И вот теперь я с нетерпением ожидал встречи с Ригой, где осталась частица моего сердца. Водитель Иван Кучук подготовил легковую машину "эмку" (была и такая у нас в дивизии). Мы тронулись в путь. Вскоре глазам моим предстал город, где только что отгремели бои. Как ни привык я за эти годы к разрушениям, вид разбитых зданий на знакомых улицах произвел на меня тягостное впечатление. Не дымили заводы у Красной Двины. Не работал городской транспорт. Не горело электричество. И жителей было мало, они еще не успели вернуться из своих убежищ.

Петляя по улицам и переулкам между груд кирпича, я поехал по старому адресу - на Ольгас, 2, - и без труда нашел знакомый пятиэтажный дом, который перед войной занимали семьи наших командиров, да еще семья одного, инженера-латыша. Сейчас дом был пуст.

Не без волнения вошел я во двор, где во флигельке жил дворник с женой. Неужели и здесь никого? Но нет, в домике кто-то был. Я постучался. Дверь открыла дворничиха и пропустила в опрятную квартиру.

- Здравствуйте, - обрадовался я. - Узнаете?

- Ну конечно! - заулыбалась она. - Здравствуйте, здравствуйте!

Комната как-то незаметно стала заполняться ребятишками. Я насчитал пятерых. Они окружили меня и наперебой заговорили каждый о своем. Один мальчик, показывая на меня, все повторял:

- А мой папа носил такую же форму, такую же форму...

- Расскажите, пожалуйста, откуда у вас столько детей? - удивленно спросил я хозяйку. - Насколько помнится, у вас был один ребенок.

- Все мои, - улыбнулась она. - Впрочем, всмотритесь, может быть, кого-нибудь и узнаете.

- Верно! Вот тот мальчик, который говорит, что его отец носил такую же форму, сын моего бывшего соседа.