Анатолий Терещенко - Женское лицо СМЕРШа Страница 37

Начальник особого отдела дивизии Николай Иванович Пастушен-ко выложил на стол стопочку выписок из приказов, указаний и директив:

— Зинаида Сергеевна, это вам на ознакомление. Прочтите внимательно, вникните в суть их требований, и будем работать. Я уехал в войска.

Уединившись в небольшой комнатушке полуподвального помещения, отведенной для секретаря, Зина внимательно стала изучать нормативную базу особого отдела соединения. Ей попадали выдержки из приказов, с которыми она знакомилась на курсах.

«Это мне все уже знакомо, — рассуждала она. — Главное мое оружие против немцев, — добросовестное выполнение служебных функций и в срок заданий руководства. Нужно успевать качественно, потому что время приближается медленно, а уходит быстро. Оно учит нас и обладает просто исключительным даром убеждения».

И действительно время лепило личность, которая проходила через суровое время военного лихолетья. Особый отдел дивизии действовал вместе с войсками соединения и во имя безопасности этих войск. Фронтовыми дорогами вместе с войсками армии шли и военные контрразведчики соединения.

Какие же это были дороги?

Окунемся в небольшой экскурс армии. В начале ноября сорок первого года соединение, в котором служила Зинаида Шепитько, передислоцировалось в восточный сектор обороны Ленинградского фронта и на плацдарм у Московской Дубровки под названием «Невский пятачок», расположенный на левом берегу Невы. В течение ноября-декабря 1941 года наши войска вели упорные наступательные бои с целью прорыва блокады Ленинграда.

В 2011 году автор побывал вместе с коллегами в местах сражения на «Невском пятачке» при открытии памятной часовни, сооруженной на средства, собранные военными контрразведчиками. До сих пор там не растут деревья, слишком много металла смешано с землей. Участники тех сражений рассказывали, что вся земля тут была перепахана, словно здесь никогда не было человеческого жилья. Война стерла с лица земли поселки Выбрская Дубровка, Московская Дубровка, Арбузово, Анненское, 1-й и 2-й Городки.

Согласно немецким данным с 15 ноября по 27 декабря советские части ходили в атаку боевыми группами 79 раз, в составе до двух рот — 66 раз, в составе батальона и выше — 50 раз.

Ежедневно на защитников «пятачка» обрушивалось до 50 000 снарядов, мин и авиабомб. Потери стрелковых частей достигали 95 % от первоначальной численности. По данным, обнародованным в 60-е годы в газете «Правда», в боях за «Невский пятачок» погибло около 200 000 человек.

В настоящее время зачастую высказывается мнение, что все погибшие на «Невском пятачке» советские солдаты полегли зря, так как «плацдарм стал огромной братской могилой, так и не сыграв никакой оперативной роли». Участник осенних боев 1941 года на этом 132 плацдарме в составе 115-й стрелковой дивизии Ю.Р. Пореш так ответил на наш вопрос: «Стоило ли удерживать плацдарм ценой таких огромных жертв?»:

— Что я вам скажу, в условиях блокированного фашистами Ленинграда и всех жесточайших бед, вызванных этой блокадой, такой вопрос возникнуть не мог. Да он был бы кощунственен. Это потом, когда были подсчитаны потери убитыми, ранеными, искалеченными, нам, оставшимся в живых, стало жутко от реальной цены этого «пятачка», и возник этот вопрос: «А стоило ли?»

А в то время «Невская Дубровка» была единственной надеждой на прорыв блокады и снятие угрозы голодной смерти оставшихся ещё в живых ленинградцев, ведь от «Невского пятачка» до боевых порядков Волховского фронта было всего-то каких-то семь-восемь километров. Это была действительно реальная надежда на прорыв блокады. Наверное, это справедливый и честный ответ.

Зина периодически писала родителям, но удивительно то, что письма доходили до адресата. Несколько писем получила и она из дома. Лютующей зимой в прямом и переносном смысле сорок второго года она узнала о гибели отца. Долго плакала, хотела уйти из органов военной контрразведки в партизаны, чтобы «конкретной своей пулей», как она считала, мстить врагу, отбирая жизни солдат и офицеров вермахта.

«Стану снайпером, — говорила она себе. — Я всегда стреляла хорошо из мелкокалиберки».

Но это были несбывшиеся прожекты. Жизнь и обстоятельства поставили её на другие рельсы. И они были реальные, потому что она по ним уже мчалась в эшелоне под названием «армейская контрразведка» навстречу невидимому фронту борьбы с тайным врагом…

В конце января 1942 года полевое управление армии, переправленное по льду Ладожского озера на волховское направление, объединило соединения и части Синявинской оперативной группы 54-й армии, занимавшие оборону на рубеже от южного побережья Ладожского озера до Кировской железной дороги.

В начале июня армия была переподчинена Волховскому фронту второго формирования, а в августе-сентябре ее войска действовали в составе фронтовой ударной группировки в Синявинской наступательной операции.

В январе 1943 года армия участвовала в прорыве блокады Ленинграда, а затем в Новгородско-Лужской, Нарвской и Таллиннской операциях и совместно с силами КБФ провела Моозундскую десантную операцию.

Свидетельницей и летописцем всех этих событий была Зинаида Сергеевна Шепитько.

Автор не мог не откликнуться стихотворением на услышанное и увиденное. Он посвятил его героям «Невского пятачка», когда с группой ветеранов военной контрразведки и руководства Департамента ВКР ФСБ открывали часовню героям Дубровки.

То утро было вспахано снарядом,

Расколото сиреной пополам, —

Вставала Русь Священная нарядом

Вся круглосуточно по фронту

и тылам.

И ускользала юность у мальчишек,

Как будто голубь выпущенный с рук…

Об этом не один в дневник запишет,

И в письмах для оставленных подруг.

Бои, бои…Сегодня, завтра, снова

И горечь отступления назад

Пришлось хлебнуть,

сражавшимся у Львова,

Здесь — отстоять

с Дубровкой Ленинград!

Дерев без крон

на Невском пятачке…

Для немцев — он клочок земли упорной,

Для нас, как знамя Родины в руке!

Ведь даже дока войн -

фельдмаршал Лееб,

Уткнувшись группой армий в островок

Отваги, понял — он не одолеет

Того, кто станет с возрастом «совок»…

Так наречет их выросшая подлость,