Анатолий Лазарев - ОДИНОКИЙ БУНТАРЬ: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones» Страница 37

Новым синглом «Роллинг Стоунз» в этот период стал “19th Nervous Breakdown” — напористый, агрессивный номер, хотя на обеих сторонах Атлантики его наивысшей позицией был №2 — первый сингл из прошлых пяти, не достигших вершины хит-парада. Его название было недалеко от состояния духа Брайана. Все пятеро «Стоунз» чувствовали усталость от нового года, будучи на гастролях с середины февраля до начала апреля, когда они переезжали от одной беснующейся толпы к другой в Австралии и Новой Зеландии, плюс дополнительное турне по Европе.

Вспышки насилия на концертах становились теперь все сильнее. Мику наложили несколько швов на правом глазу, когда в него запустили стулом на сцене в Марселе. Битвы фанов с полицией имели место во всех столицах, что обычно выливалось в массовые аресты и тысячи фунтов ущерба. Их бегства с концертов стали еще более нервными и стремительными.

«Роллинги» уже несколько месяцев работали над своим 4-м альбомом “Aftermath”, который должен был выйти в апреле. Это был первый альбом, составленный исключительно из песен Джаггера-Ричардса, но его сила заключается не столько в этом, сколько в той изобретательности, которую Брайан проявил в записи этих композиций. С неугасающей пытливостью Брайан нарушал все правила, когда приносил в студию инструменты, которые в рок-музыке никто и не мечтал использовать — флейты, клавесин и цимбалы. Во многом это были инструменты, которые мало кто когда-либо видел в своей жизни; он сам учился играть на них и привносил интеллигентное, новое и изысканное звучание в мир рока. Таланты Брайана простирались и далее: он открыл в себе способности блестящего аранжировщика. Интуитивно он знал, какой звук подойдет для той или иной композиции, которые ему предлагала авторская пара «Стоунз». Здесь им никто не управлял. Группа и звукорежиссеры смотрели на него с подчеркнутым удивлением — никто никогда не знал, какой инструмент Брайан принесет с собой в студию в следующий раз. Когда его творческая энергия расцветала буйным цветом, он устанавливал стандарты для всех, кто играл вместе с ним.

“Aftermath” определенно носит в себе печать влияния Брайана. Здесь он играет на маримбах (африканском ксилофоне), колокольчиках, ситаре, фортепиано, органе, барочном клавесине и цимбалах. Этот альбом стал подлинным триумфом Брайана. На какое-то время этот диск вернул ему чувство уверенности в себе. По следам “Aftermath” был выпущен сингл “Paint It Black”, и он снова утер нос всем соперникам группы. Вначале эта песня должна была стать комическим номером — Билл Уаймен играл в ней на органе в подражание Эрику Истону, который одно время был органистом в кинотеатре, — но, как они не старались, у них ничего не получалось. Когда же подключился Брайан и они опробовали версию с ним, песня неожиданно превратилась в качественно иную вещь. Его игра на ситаре навсегда сделала “Paint It Black” невероятно новаторской. Интуитивное понимание такого трудного для овладения инструмента сделало его игру абсолютно отличной от игры Джорджа Харрисона в песне «Битлз» “Norwegian Wood”. В то время как Харрисон играет бережно и нежно, Брайан атакует на ситаре с энергией. Его душевное влечение к экзотическим звенящим диссонансам было тем, что шло из самых недр его души.

Теперь весь музыкальный мир аплодировал ему. С помощью Брайана «Стоунз» в очередной раз заняли 1-е место в сингловых хит-парадах в Британии и Штатах. Рок-н-ролл благодаря нему открылся для восточных музыкальных влияний. Однако отношения Брайана с остальными участниками «Роллинг Стоунз» продолжали ухудшаться. Брайан подозревал, что будто даже после того, как он блестяще сыграл в “Paint It Black”, презрение к нему выливалось в разговорах о его музыкальной силе и игре на ситаре. Однако остальные участники группы пока не подтверждали его подозрений.

Мастерство игры Брайана на не-рок-н-ролльных музыкальных инструментах считается непревзойденным. В “Lady Jane” Брайан придает песне своей игрой на клавесине и цимбалах (dulcimer) «елизаветинский» характер, которые превосходно иллюстрируют содержание песни. В то время никто еще не использовал цимбалы в рок-композициях. По словам его самого, на создание этой партии его вдохновило творчество Ричарда Фариньи. Для концертного исполнения песни были специально изготовлены цимбалы с электрическим звукоснимателем. Брайан сыграл на цимбалах также в “I Am Waiting”, а на маримбе — в “Under My Thumb” и “Out Of Time”. Но самой оригинальной его партией была, думается, губная гармоника на “Goin’ Home”, которая определила новые пути для всех исполнителей на этом инструменте.

Во время сессий “Aftermath” Брайан присутствовал на записи, но не всегда. Иногда же он находился в студии без дела, чем приводил остальных участников группы в бешенство. После третьего года существования группы Брайан был разочарован в музыке, потому что играть композиции Джаггера-Ричардса для него было ущемлением собственного «я». Но, тем не менее, Брайан стал первым, кто изменил музыку «Стоунз» после того, как неожиданно проникся открытиями «Битлз». Однажды он пришел на студию с детской гитаркой укелеле — одной из тех, что продают в игрушечных магазинах. «Роллинги» скептически заметили, что Брайан не сможет даже настроить ее. Но он в течение часа не просто заиграл на ней, а начал выводить целые мелодии. (Послушайте “Cool Calm & Collected”.)

Брайан жил и дышал музыкой, у него был острый ум и отчетливые политические взгляды. Как и в случае с другими его убеждениями, присущая ему порой характерная упрямость могла обернуться для его друзей долгими спорами по тому или иному поводу. Его пугала цензура, он сочувствовал гомосексуалам и другим социальным меньшинствам, а также населению Нигерии, в то время погрязшему в гражданской войне, что вылилось в нашествие на близлежащие страны миллионов беженцев из этой страны — все это словно налагало на него огромное чувство вины за его декадентский стиль жизни. Теперь его круг общения составляла новая лондонская элита, но это окружение было таким же эфемерным, как дым от «травы», которой они все тогда очень увлекались.

Однажды летним днем, когда на очередной веселой вечеринке уже зажглись палочки с благовониями, Линда появилась на пороге квартиры Брайана на Кортфилд-роуд. Некоторые свидетели (например, Мэриэнн Фейтфулл) утверждают, будто Брайан отреагировал на ее появление тем, что не только не впустил Линду внутрь, оставив ждать на улице, но и начал смеяться и издеваться над ней, выйдя на балкон с подвыпившими гостями. Однако на самом деле Брайан препроводил Линду и Джулиана в спальню и прикрыл за собой дверь. Чуть позже Линда ушла, а он остался на лестнице и проплакал целых два часа. Он скучал по Линде, думал о ней и все время говорил о том, как это приятно — держать на руках собственного сына.