Ирина Озерова - Память о мечте (сборник) Страница 37

Виктор Гюго

(1802 – 1885)

Оды и баллады

Сильф

Гроза обрушилась, шутя,На беззащитное дитя.– Откройте, – крикнул он, я голый!

«Ты, что жадному взору в окне освещенномВдруг предстала сильфидой в смирении скромном,Отвори мне! Темнеет, я страхом объят!Бледных призраков полночь ведет небосклоном,Дарит душам покойников странный наряд!

Дева! Я не из тех пилигримов печальных,Что рассказы заводят о странствиях дальних,Не из тех паладинов, опасных для дев,Чей воинственный клич откликается в спальнях,Будит слуг и пажей, благодарность презрев.

Нет копья у меня или палицы быстрой,Нет волос смоляных, бороды серебристой,Скромных четок, меча всемогущего нет.Если дуну отважно я в рог богатырский,Только шепот игривый раздастся в ответ.

Я лишь маленький сильф, я дитя мирозданья,Сын весны, первозданного утра сиянье,Я огонь в очаге, если вьюга метет,Дух рассветной росы, поцелуй расставаньяИ невидимый житель прозрачных высот.Нынче вечером двое счастливых шепталиО любви, о горенье, о вечном начале.Я услышал взволнованный их разговор,Их объятья мне накрепко крылья связали,Ночь пришла – а свободы все нет до сих пор.

Слишком поздно! Уже моя роза закрылась!Сыну дня окажи ты великую милость —Дай до завтра в постели твоей отдохнуть!Я не буду шуметь, чтобы ты не смутилась,Много места не надо – подвинься чуть-чуть.

Мои братья уходят в цветущие чащи,Открывают им лилии сладкие чаши,Травы в чистой росе, как в вечерних слезах.Но куда же бежать мне? Дыханье все чаще:Ни цветов на лугах, ни лучей в небесах!

Умоляю, услышь! Ночи темные этиЛовят маленьких сильфов в незримые сети,К белым призракам, к черным владеньям влекут…Сколько сов обитает в гробницах на свете!Сколько ястребов замки в ночи стерегут!

Близок час, когда все мертвецы в исступленьеПляшут в немощной ночи при лунном свеченье.Безобразный вампир, полуночный кошмар,Раздвигает бестрепетной дланью каменьяИ могиле приносит могильщиков в дар.

Скоро карлик, весь черный от дыма и пепла,Снова спустится в бездну бездонного пекла.Огонек промелькнет над стеной камыша,И сольются, чтоб в страхе природа ослепла,Саламандры огонь и Ундины душа.

Ну, а если мертвец, чтоб от скуки отвлечься,Средь костей побелевших велит мне улечься?!Иль, над страхом смеясь, остановит спирит,Мне прикажет от мирных полетов отречься,В тайной башне мечты и порывы смирит?!

Так открой же окно мне, покуда не поздно,Не вели мне отыскивать старые гнездаИ вторжением ящериц мирных смущать!Ну, открой же! Глаза у меня, словно звезды,И признанья умею я нежно шептать.

Я красив! Если б ты хоть разок поглядела,Как трепещет крыло мое хрупко и смело!Я, как лилия, бел, я прозрачнее слез!Из-за ласки моей и лучистого телаДаже ссоры бывают порою у роз!

Я хочу, чтоб сказало тебе сновиденье(Это знает сильфида), что тщетны сравненья:Безобразна колибри, убог мотылек,Когда я, как король, облетаю владенья, —Из дворца во дворец и с цветка на цветок.

Как мне холодно! Тщетно молю о тепле я…Если б мог за ночлег предложить, не жалея,Я тебе мой цветок и росинку мою!Нет, мне смерть суждена. Я богатств не имею —Их у солнца беру и ему отдаю.

Но укрою тебя я во сне небываломШарфом ангела, феи лесной покрывалом,Ночь твою освещу обаянием дня.Будет сон этот нового счастья началом,От молитвы к любви твою душу маня.

Но напрасно стекло мои вздохи туманят…Ты боишься, что зов мой коварно обманет,Что укрылся поклонник за ложью речей?!Разве слабый обманывать слабого станет?Я прозрачен, но тени пугаюсь своей!»

Он рыдал. И тогда заскрипели засовы,Нежный шепот ответил нездешнему зову.На балконе готическом дама видна…Мы не знаем, кого удостоила крова, —Сильфу или мужчине открыла она!

Великан

Даже облака в недоступном небе боятся, что я последую за моими врагами в их лоно…

О, воины! Рожден я был средь галлов смелых,И Рейн переступал мой пращур, как ручей.Меня купала мать в морях обледенелых,И колыбель была из шкур медведей белых,Поверженных отцом, сильнейшим из мужей.

Отец мой был силён! Но возраст сгорбил спину,На лоб морщинистый легла седая прядь.Он слаб, он стар! Увы, близка его кончина…И трудно вырвать дуб и вытесать дубину,Чтобы дрожащий шаг в дороге поддержать.

Я заменю отца! Хотя умрет он вскоре,Он завещал мне лук, и дротик, и быков.Я по следам отца пойду, осилив горе,И если дуну я на дальний лес со взгорья, —Дыханием сломлю столетний дух стволов.

Став отроком едва, я на альпийских кручахТорил себе тропу в нагроможденье скал,И голова моя тогда терялась в тучах.И часто я следил полет орлов могучих,И с голубых небес их прямо в руки брал.

Перекрывало гром в грозу мое дыханье,Гасило молнии извилистый полет.Когда резвился кит в бескрайнем океане,Я ждал у берега моей законной даниИ доставал кита, создав водоворот.

Ударом удалым учился настигать яАкулу в глубине и ястреба вдали,Медведю смерть несли жестокие объятья,Ломала рысь клыки, но лишь рвала мне платье, —Мне причинить вреда укусы не могли.

Но отрочества мне прискучили забавы,И устремлен теперь я к мужеству войны.Проклятья плачущих, победный запах славыИ воины мои с оружием кровавым,Как пробужденья клич, сегодня мне нужны.

Во мгле пороховой, в горячке рукопашнойВсе, словно вихрь, войска сметают пред собой,А я встаю один, огромный, бесшабашный,И, как баклан в волну врезается бесстрашный,Ныряю смело я в кровавый, мутный бой.

Потом иду, как жнец среди колосьев спелых,И остаюсь один в поверженных рядах.Доспехи – словно воск для великанов смелых,И голый мой кулак легко пробить сумел их,Как узловатый дуб в уверенных руках.

Я так силен, что в бой иду без снаряженья,Одетые в металл, мне воины смешны.Из ясеня копье не знает пораженья,И волокут быки мой шлем без напряженья,Когда они в ярмо попарно впряжены.

Ненужных лестниц я не строю для осады,Я просто цепи рву у крепостных мостов,Кулак мой, как таран, легко крушит преграды;Когда в пылу борьбы мне ров засыпать надо,Обламываю я ограды городов.

Но, как для жертв моих, и мой черед настанет…О, воины! Мой труп не бросьте воронью!Пусть гордый горный кряж моей могилой станет.Когда же на хребты здесь чужестранец глянет,Не сможет разглядеть средь многих гор – мою.

Послушай-ка, Мадлен