Аркадий Арканов - Вперёд в прошлое Страница 38

Говоря о встречах с неординарными людьми, оставившими след в моей жизни, всегда вспоминаю Николая Павловича Акимова. Так вот, после очередного заседания репертуарного комитета при Министерстве культуры, на котором «рубили» нашу пьесу «Свадьба на всю Европу», я спросил у Николая Павловича: «Почему делами культуры занимаются люди, мягко говоря, малограмотные и некомпетентные?» Николай Павлович мгновенно ответил со свойственной ему афористичностью: «Потому что подбор кадров в Советском Союзе осуществляется методом обратного естественного отбора».

Однажды в официальном докладе в ВТО о состоянии дел в советском театре он коснулся темы дураков. «У нас, – сказал он, – дураки особые. Возьмем, к примеру, строительство дома. С точки зрения дурака, дом должен расти вверх, а строить дом начинают с рытья огромной ямы для закладки фундамента. И дурак возмущается: мол, почему строительство дома растет вниз, а не вверх? Ему объясняют – он не понимает и продолжает возмущаться. Но самое интересное заключается в том, что, когда дом готов, первым квартиру в нем получает тот самый дурак».

Íèêîëàé Ïàâëîâè÷ Àêèìîâ.

Николай Павлович, будучи в Москве, всегда останавливался в гостинице «Москва». Как-то во время очередного его приезда в столицу мы с Гришей Гориным зашли к нему в номер, чтобы выслушать его мнение по поводу нашей пьесы «А был ли Дюма-отец?». Он сказал, что идея хорошая, но воплощение ее оставляет желать лучшего (кстати, эта пьеса так и не была поставлена). Мы выслушали, повздыхали, сказали, что подумаем. И в этот момент в номер зашел известный фельетонист и писатель, чрезвычайно талантливый и остроумный человек, но при этом очень самолюбивый. Это был Леонид Лиходеев. Как выяснилось, он свою пьесу тоже отдал на прочтение Николаю Павловичу Акимову. Акимов стал высказывать Лиходееву свои замечания, Лиходеев прервал его, сказав обиженным тоном: «Не продолжайте, Николай Павлович! Не нравится? Так и скажите!» И, забрав пьесу, вышел из номера. Когда дверь закрылась, Акимов произнес с улыбкой: «Не знаю, как матку, но правду он не переносит».

Эту фразу мы с Гришей взяли на повседневное пользование, разумеется, с упоминанием автора...

Уйдя из медицины, я попал в финансовый вакуум. Постоянной зарплаты, хотя и маленькой, у меня уже не было, а есть хотелось. И, пока суд да дело, я принял предложение от Мосэстрады заключить договор на сотрудничество в качестве «автора-исполнителя». Тогда еще не было размытого сегодня понятия «писатель-сатирик». Авторы отдавали свои произведения артистам. Им и в головы не приходило выходить на сцену с рукописями.

Всесоюзно известные эстрадные артисты Александр Шуров и Николай Рыкунин пригласили меня в свои концерты в качестве автора-исполнителя и конферансье. Я с радостью согласился, и мы начали ездить по стране. У меня была ставка – 6 рублей за участие в концерте. Шуров начинал свою деятельность с амплуа «нижнего» циркового акробата. Он был музыкальным от природы человеком, научился аккомпанировать на фортепьяно и петь куплеты. Рыкунин же относил себя к серьезным артистам, брал на себя режиссерские функции в этом дуэте и любил подтрунивать на Шуровым. Шуров отвечал ему тем же, но иногда обижался на партнера. Эти взаимоотношения они перенесли и на сцену.

Помню, в Новосибирске за 11 дней они провели 33 (!) выступления. После последнего концерта все артисты собрались в гостинице и отметили окончание гастролей. В шесть часов утра нам надо было выезжать в аэропорт. С некоторой задержкой из своего номера вышел Шуров. Он явно был чем-то подавлен. Видно было, что он плохо спал, что он переживает... «Что с вами, Александр Израилевич? – спросил я у заслуженного артиста РСФСР. – На вас лица нет!» Он посмотрел мне в глаза и доверительно спросил: «Аркадий, вы читали «Хижину дяди Тома»?» Я ответил утвердительно. Знаменитый роман Гарриет Бичер-Стоу был тогда настольной книгой каждого советского человека. А Шуров прочитал роман этой ночью в свои шестьдесят лет. И, всхлипнув, он выдохнул из себя: «Какая потрясающая вещь!»...

Во время гастролей в Ростове-на-Дону с нами вместе проживала актерская труппа лилипутов. Лилипуты в те годы пользовались огромной популярностью. И Шуров стал приударять за молоденькой симпатичной лилипуткой. Но, разумеется, он делал это тайно, чтобы никто не догадался.

Как-то утром в мой номер пришел Рыкунин. «Аркаша! – сказал он. – Шуров пригласил свою девочку позавтракать в кафе за углом. Почему бы нам не позавтракать там же?»

Мы вошли в кафе. У окна за столиком сидел Шуров, а напротив него восседала лилипутка. Ножки ее не доставали до пола. Мы подошли к ним, и Рыкунин, широко улыбнувшись, поставленным актерским голосом произнес: «Александр! Познакомьте нас с вашей очаровательной спутницей!» Шуров покрылся краской и готов был сквозь землю провалиться. И он растерянно произнес: «Это Ниночка...» Мы уселись рядом с ними. Шуров не находил себе места, а Ниночка спокойно сидела на стуле, помахивая ножками. И тут Шуров, явно ища выход из компрометирующей его ситуации, вдруг сказал: «Коля! А между прочим, Ниночка – довольно крупная лилипутка!» Мы с Рыкуниным согласно закивали головами. Возникла очередная пауза. Растерянный Шуров погладил подол Ниночкиного платьица и молвил: «Какое на вас, Ниночка, шикарное платье!.. Наверное, оно вам не так уж дорого обошлось...» Мы с Рыкуниным, чуть не померев со смеху, выскочили из кафе...

Ну, а как можно забыть такой эпизод? В начале 70-х годов XX века уже набрала полный ход «Литературная газета». Многие читатели искренне говорили, что начинают читать «ЛГ» с шестнадцатой страницы, на которой расцветал знаменитый «Клуб 12 стульев». Многие известные сегодня писатели-сатирики вышли из этого «Клуба», подобно тому как многие писатели XIX века – из гоголевской «Шинели»... И авторы стали сами исполнять собственные произведения.

Сегодня уже невозможно представить, что молодые писатели, публиковавшиеся на шестнадцатой полосе, собирали огромное количество зрителей на свои чисто литературные вечера. Никто из нас не считал себя актером. Мы просто выходили на сцену и, кто по рукописи, а кто наизусть, читали свои рассказы, стихи и пародии. Выступления наши проходили с аншлагом даже во дворцах спорта. На фоне идеологически выхолощенной, полностью подцензурной так называемой советской сатирической литературы публикации и наши выступления были глотком свежего воздуха. Перечислю несколько цветов, росших на той литературной клумбе: Григорий Горин, Андрей Кучаев, Аркадий Хайт, Александр Курляндский, Василий Аксенов, Виктория Токарева, Евгений Попов, Марк Розовский, Владлен Бахнов, Владимир Владин, Александр Иванов, Борис Брайнин, Игорь Иртеньев, Лион Измайлов, Ефим Смолин, Семен Альтов, Михаил Мишин, Анатолий Трушкин... Миша Жванецкий публиковался мало. Его произведения в основном исполнялись как им, так и Аркадием Райкиным, Романом Карцевым и Виктором Ильченко, а также многими прекрасными актерами... И были три редакционных «садовника», ухаживавших за этой клумбой, – Виктор Веселовский, Илья Суслов и Виталий Резников.