Владимир Джунковский - Воспоминания (1915–1917). Том 3 Страница 4

Из-за большого объема издания часть документов, включенных автором в общий корпус воспоминаний, таких, как приказы по воинским частям и соединениям, благодарственные письма и ряд постановлений Петроградского совета солдатских и рабочих депутатов, призывы Временного правительства, обращения А. Ф. Керенского – частично опущены или сокращены. Пропуски и изъятия в тексте отмечены отточием, заключенным в угловые скобки.

При публикации составители постарались сохранить авторскую разбивку на абзацы, но в ряде случаев руководствовались смыслом и удобством восприятия текста. Авторские подчеркивания воспроизводятся в тексте без оговаривания. Общепринятые сокращения слов, обозначающие титулы, чины, рода войск и т. п. в тексте раскрыты. К номерам воинских частей и соединений добавлялось через дефис окончание, чтобы они отличались от чисел.

Даты в соответствии с общепринятыми правилами (до 1 февраля 1918) приводятся по старому стилю, в нескольких необходимых случаях рядом в круглыми скобками проставлена дата по новому стилю.

Издание снабжено именным указателем и примечаниями, в состав которых включены биографические сведения о лицах, упоминаемых автором в тексте. При подготовке примечаний и указателя были использованы документы личного фонда В. Ф. Джунковского (ГА РФ. Фонд 826. Опись.1).

Составители выражают особую благодарность В. А. Авдееву, Д. А. Белановскому, И. Н. Засыпкиной, Е. Л. Киселевой, Л. В. Крячковой, А. В. Махалину, С. Г. Нелиповичу, И. К. Оганджанян, З. И. Перегудовой, Е. А. Полуэктовой, А. Н. Сидоровой, М. В. Сидоровой, О. В. Чистякову, В. М. Шабанову, В. Л. Юшко за помощь, консультации и ценные советы.

1915. Продолжение[4]

Поездка в Курскую губернию

19-го августа я выехал через Москву в Курскую губернию, чтобы поделиться с моими близкими друзьями Евреиновыми[5] переменой моей по службе и сообщить о своем отъезде на фронт, вернулся я в Петроград 23 числа.

Особое совещание по обороне государства

Накануне этого дня в Зимнем дворце состоялось торжественное открытие заседаний Особого совещания по обороне государства[6], учрежденного при Военном министерстве.

Председательствовал государь, открывший заседание следующей речью:

«Дело, которое поручено Особому совещанию по обороне государства – самое главное и самое теперь важное: то усиленное снабжение армии боевыми припасами, которое только и ждут наши доблестные войска, чтобы остановить иноплеменное нашествие и вернуть успех нашему оружию.

Созванные мною законодательные учреждения твердо и без малейшего колебания дали мне тот единственный ответ, какого я ожидал от них: война до полной победы.

Я не сомневаюсь что это – голос всей русской земли.

Но принятое великое решение требует от нас и величайшего напряжения сил. Это стало уже общей мыслью, но мысль эту надо скорее воплотить в дело, и к этому призвано прежде всего ваше совещание.

В нем объединены для общего дружного труда и правительство, и избранники законодательных и общественных учреждений, и деятели нашей промышленности, словом, представители всей деловой России.

С полным доверием, предоставив вам исключительно широкие полномочия, я все время буду с глубоким вниманием следить за вашей работой и, в необходимых случаях, приму сам личное в ней участие.

Великое дело перед нами, сосредоточим на нем воодушевленные усилия всей страны.

Оставим на время заботы о всем прочем, хотя бы важном, государственном, но не насущем, для настоящей минуты.

Ничего не должно отвлекать мыслей, воли и сил наших от единой теперь цели: изгнать врага из наших пределов. Для этой цели мы должны прежде всего обеспечить действующей армии и собираемым новым войскам полноту боевого снаряжения. Эта задача, отныне вверена вам, господа, и я знаю, что вы вложите в ее исполнение все свои силы, всю любовь к Родине. С Богом, за дело!»

Предложение принца Ольденбургского принять должность состоящего при нем

23 августа я получил депешу от принца Ольденбургского[7] из Харькова: «Не угодно ли вашему превосходительству состоять при мне, по моей должности Верховного начальника санитарной и эвакуационной части. Мне достоверно известно, что никаких препятствий не имеется. Ответ благоволите телеграфировать Ростов-на-Дону вслед. Принц Александр Ольденбургский».

Эта депеша меня страшно тронула, и мне было очень неловко, что я, решив ехать на фронт, не мог принять любезного предложения принца.

Я ему тотчас же ответил следующей депешей:

«Ростов Дон вслед.

Принцу Александру Петровичу Ольденбургскому.

Не нахожу слов выразить вашему императорскому высочеству чувства глубочайшей признательности, охватившие меня при чтении вашей депеши: поддержка, внимание минуты, ныне мною переживаемые более чем дороги. Мне крайне совестно, но ваше императорское высочество чутки и поймете меня, что в том состоянии, каком ныне я нахожусь, только строевая служба передовой линии может ввести меня в равновесие и спокойствие, поэтому я просил высочайшего соизволения на отправление меня на театр войны прикомандированием 1-й гвардейской дивизии для изучения боевого строя с тем, чтобы в случае удостоения меня иметь право получить бригаду на войне. На это князь Щербатов[8], на словах, передал мне, что его величество изволил выразить согласие, и я ожидаю настоящее время высочайшего указа о моем отчислении их должностей, чтобы подать рапорт изложением моего ходатайства. Не посетуйте же на меня, Ваше высочество, и еще раз примите мою благодарность, я никогда не забуду вашего внимания; замедлил ответом, так как мучительно колебался.

Свиты генерал Джунковский.

25 августа 1915 года».

Как только я отправил эту депешу, то получил от графа Фредерикса следующую бумагу:

«Государю императору, в 23-й день сего августа, благоугодно было высочайше соизволить на назначение вашего превосходительства в распоряжение Верховного начальника санитарной и эвакуационной части его императорского высочества принца Александра Петровича Ольденбургского.

О таковом высочайшем соизволении и уведомляю ваше превосходительство».

Эта бумага меня крайне смутила, я понял, что принц просил государя о моем назначении и, получив согласие его величества, телеграфировал мне. Государь же, очевидно, подумал, что принц действует с моего согласия.

Делать было нечего, я решился послать графу Фредериксу следующую депешу: