Владимир Джунковский - Воспоминания (1915–1917). Том 3 Страница 5

О таковом высочайшем соизволении и уведомляю ваше превосходительство».

Эта бумага меня крайне смутила, я понял, что принц просил государя о моем назначении и, получив согласие его величества, телеграфировал мне. Государь же, очевидно, подумал, что принц действует с моего согласия.

Делать было нечего, я решился послать графу Фредериксу следующую депешу:

«Царская ставка.

Командующему императорской главной квартирой.

24 августа получил депешу принца Ольденбургского. Предлагает мне состоять его распоряжении, просит ответа. Ответил глубокой признательностью извинением, что не могу принять, так как решил воспользоваться высочайшим соизволением, переданным мне словесно князем Щербатовым, отправиться в действующую армию на фронт прикомандированием меня штабу корпуса или дивизии для изучения боевого строя, как единственно отвечающего переживаемому мной ныне состоянию, с тем, чтобы, в случае удостоения меня, иметь право получить бригаду на войне. Был счастлив такому высочайшему соизволению. Сейчас получил от вашего сиятельства высочайшее соизволение назначении меня в распоряжение принца Ольденбургского. Считаю долгом совершенно искренно доложить, что в том состоянии, в каком я ныне нахожусь, только строевая служба в передовой линии может ввести мое душевное состояние в равновесие и успокоить меня, поэтому не признаете ли Вы возможным всеподданнейше доложить обо всем вышеизложенном государю императору и о последующем не оставить меня уведомлением».

На другой день, я получил ответ:

«Ваша телеграмма мною доложена государю императору. Его величество изволил выразить соизволение.

Генерал-адъютант граф Фредерикс».

Тем не менее приказ о моем назначении к принцу был опубликован в Правительственном вестнике, и ко мне стала поступать масса разных ходатайств по санитарной части и стали являться просители.

Это вынудило меня обратиться с письмом к помощнику принца, И. В. Мещанинову[9], с просьбой опубликовать новый приказ о моем освобождении от обязанностей состоящего лично при Верховном начальнике санитарной и эвакуационной части, вследствии назначения в действующую армию.

От графа Фредерикса я получил еще бумагу, от 27 августа, благоугодно окончательно рассеявшую все сомнения:

«Государю императору, в 26-й день сего августа, благоугодно было соизволить на отбытие вашего превосходительства в Действующую армию для прикомандирования к одному из штабов корпуса или дивизии для изучения боевого строя, с тем, чтобы вы могли получить, в случае удостоения, в свое командование бригаду. О таковом высочайшем соизволении уведомляю ваше превосходительство в отмену сообщения моего, от 25 сего августа».

Принятие государем императором

Верховного командования на себя

Пока шла вся эта переписка, произошло крупное событие. Государь принял на себя Верховное командование, великий князь[10] назначен наместником на Кавказ вместо графа Воронцова-Дашкова[11].

23-го августа опубликован был следующий приказ государя по армии и флоту:

«Сего числа я принял на себя предводительствование всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, находящимися на театре военных действий.

С твердою верою в милость божью и с непоколебимою уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли Русской.

Одновременно был опубликован и рескрипт на имя великого князя Николая Николаевича:

«Ваше императорское высочество, вслед за открытием военных действий причины общегосударственного порядка не дали мне возможности последовать душевному моему влечению и тогда же лично стать во главе армии, почему я возложил Верховное командование всеми сухопутными и морскими силами на ваше императорское высочество.

На глазах всей России, ваше императорское высочество проявляли на войне непоколебимую доблесть, вызвавшую глубокое доверие у всех русских людей, неизменно сочувствовавших вашему имени при неизбежных превратностях боевого счастья.

Возложенное на меня свыше бремя царского служения Родине повелевает мне ныне, когда враг углубился в пределы империи, принять на себя Верховное командование действующими войсками и разделить боевую страду моей армии и вместе с нею отстоять от покушений врага Русскую землю.

Пути промысла Божия неисповедимы. Но мой долг и желание мое укрепляет меня в этом решении из соображений пользы государства. Усилившееся вторжение неприятеля с западного фронта ставит превыше всего теснейшее сосредоточение всей военной и гражданской власти, а равно объединение боевого командования с направлением деятельности всех частей государственного управления, отвлекая тем внимание от нашего Южного фронта. Признавая, при сложной обстановке, необходимость мне в вашей помощи и советах по нашему Южному фронту, назначаю ваше императорское высочество наместником моим на Кавказ и главнокомандующим доблестной Кавказской армией, выражая вашему императорскому высочеству за все ваши боевые труды глубокую благодарность мою и Родины.

Пребываю к Вам неизменно благосклонный и искренно и сердечно любящий Вас

Великий князь, оставляя командование, обратился к войскам с следующим прощальным приказом:

«Сегодня, во главе вас, доблестные армия и флот, стал сам державный верховный вождь, государь император! Преклоняясь перед вашим геройством за более чем год войны, шлю вам мою душевную сердечную горячую благодарность. Твердо верю, что, зная, что сам Царь, которому вы присягали, ведет вас, вы явите новые, невиданные доселе, подвиги, и что Господь от сего дня окажет своему помазаннику свою всесильную помощь дарованием победы.

Генерал-адъютант Николай».

Взятие государем Верховного командования на себя было, как мне казалось и тогда, большой ошибкой, и потому лично меня это известие сильно огорчило и встревожило. Не было никакого сомнения, что этот шаг был сделан под влиянием императрицы[12], которая не выносила великого князя, популярность которого среди войск, несмотря даже на неудачи, росла с каждым днем. Она не понимала, что престиж Верховного главнокомандующего отзывается и на престиже государя, подымая его. Она же боялась обратного, а так как вокруг нее была целая клика лакеев в роде Воейкова[13], которая старалась потакать ей в ее недоброжелательных суждениях по адресу великого князя, доходивших чуть ли не до обвинения его в стремлении к свержению государя с престола, то, конечно, она напрягла все усилия, чтобы настоять на удалении великого князя. Она не понимала, что этим она не помогает государю, а роет ему яму, что когда внутри страны неспокойно, когда Совет Министров расшатан, когда брожение, недовольство проявляется то тут то там, то государю нельзя покидать столицу, а надо показываться больше народу, входить в общение с ним и своей простотой в обращении, своим обаянием, которое, несомненно, было, парализовать то неблагоприятное течение, которое распространялось среди масс, под влиянием неудач на фронте и подпольной работы революционных групп.