Сергей Рахманинов. Воспоминания современников. Всю музыку он слышал насквозь… - Коллектив авторов Страница 4

Итак, начались уроки. Дети Сатиных неохотно подчинялись, а Сергей наотрез отказался, и, только когда не хватало кавалера, он появлялся и добросовестно и очень неплохо выделывал нужные па. Я была еще очень мала и только с завистью смотрела на танцующих. На этих уроках у Сатиных бывали гости – молодежь, в другое же время гости бывали очень редко. Своя компания была большая дружная, и по воскресеньям, когда все были свободны от уроков, было очень весело. Собирались в комнате девочек Сатиных: Наташа, Соня, Оля, Сережа и Саша. Впоследствии Наташа подружилась с Е.Ю. Крейцер[17], которая вместе со своим братом студентом стала частой гостей у Сатиных.

На вербной неделе, на шестой неделе поста перед Пасхой, на Театральной площади, а позже на Красной, устраивался вербный базар. Строились ряды палаток с разными товарами: галантереей, сластями, книгами, игрушками, искусственными цветами, птицами и т. п., а среди гуляющей публики ходили торговцы с ручным товаром: свистульками, пирожками, тещиными языками, шарами, морскими жителями (маленькие стеклянные уродцы в колбах с водой). По рядам прогуливалась пешая публика, а на свободной части площади кружились шагом экипажи с детьми и невестами замоскворецкого купечества. На этом базаре обычно мама покупала нам чижика в клетке. Он жил у нас до тепла. Ухаживала за ним сестра Оля. С наступлением тепла ехали за город и там птичку выпускали. Оля очень радовалась, если чижик не сразу улетал, а садился на близкую ветку и пел, будто прощаясь.

С одним из чижей произошло несчастье: он заболел, и, как Оля ни старалась ухаживать за ним, птичка перестала есть, пить и сидела нахохлившись, а однажды утром уже лежала на дне клетки мертвой. Сестра горько оплакивала своего любимца, и Сережа, искренно ей сочувствуя, написал романс «На смерть чижика» и посвятил ей.

Работая в опере Мамонтова, Сергей подружился с Шаляпиным, и Федор Иванович часто приходил к Сереже. Высокий, широкоплечий, входит в дом, и сразу раздается его звучный голос, шутит со всеми, балагурит, вдруг на меня: «Книксен!» А начнет рассказывать – заслушаешься. Рассказывать Федор Иванович был мастер.

Каждое его посещение дома Сатиных, где жил Рахманинов, выливалось в концерт. Когда Федор Иванович пел, а у рояля был Сергей Васильевич, неправильно было бы сказать, что Рахманинов аккомпанирует. Они именно пели оба. Что это было за наслаждение! Исполнение их было поразительным и непревзойденным.

Во время их исполнения сходились все чада и домочадцы слушать. У каждой притолоки завороженные фигуры. Даже старая кухарка Настя и та приходила слушать. И как же он пел! Я была еще небольшая девчонка, а помню до сих пор, как у меня мурашки бегали по спине при фразе: «Лакме, я хочу, чтобы ты улыбалась!!!»[18]А какой он был шутник! Анекдоты, шутки, фокусы мелькали, как искры. Однажды Федор Иванович был в гостях у двоюродной сестры Сергея Васильевича – В.И. Зилоти[19]. Послал за Сергеем Васильевичем, а пока он не пришел, Федор Иванович предложил показать фокусы. Все обрадовались, засуетились… Федор Иванович серьезно стал готовиться к сеансу, как настоящий фокусник. Выбирал подходящий стол и все аксессуары. Когда все было готово и присутствовавшие сидели «наэлектризованные» и с любопытством ждали, что-то будет, Федор Иванович взял темную вазочку, показал ее со всех сторон и положил под нее катушку, которую до этого, держа двумя пальцами, тоже показал всем, затем таким же образом положил под другую вазочку наперсток. Поднял руки, показал их, затем начал делать пассы «волшебной палочкой», то есть дирижерской палочкой Сергея Васильевича, и сообщил, что сейчас катушка и наперсток переместились местами и что там, где была катушка, сейчас лежит наперсток, и наоборот. Публика притихла. «А сейчас… – и Федор Иванович снова делает пассы, – сейчас они снова вернулись на свои места! В этом вы можете убедиться сами!» И он торжественно поднял вазочки, где покойно лежали катушка с наперстком. Если бы Федор Иванович действительно показал фокус, ликование присутствующих не сравнилось бы с тем, что произошло после этого сеанса. Все аплодировали и были в полном восторге.

Федор Иванович был изумительным артистом, чародеем во всех своих проявлениях. Никогда подобного ему я не видала и не слыхала. Такого певца-актера до него не было, и, к сожалению, я уж не надеюсь больше видеть. Такие концерты, как концерты Шаляпина, когда у рояля был Рахманинов, никогда не повторятся. Это был ансамбль, когда певец и пианист как бы сливались воедино, давая такую экспрессию, такое горение, что увлекали громадную массу публики и заставляли слушать себя, затаив дыхание, забыв все окружающее, забыв самих себя. Зато по окончании прорывалась такая бурная стихийная волна аплодисментов, каких никто нигде и никогда не заслуживал.

Помню один из вечеров, когда к Сереже пришел А.А. Брандуков[20]с виолончелью. Он и Сергей играли не только весь вечер, но и ночь. Никто не уходил, да и кто бы мог уйти, слыша такую музыку, такое исполнение. Только когда у Брандукова что-то сделалось со смычком, все заметили, что на дворе уже светло.

Осенью 1901 года, когда все съехались в Москву, мама с нами пришла к Сатиным (тогда они уже уехали из Серебряного переулка и жили в Леонтьевском переулке в доме Катыка). Тетя Вава, встретив маму, с растерянным видом сообщила, что Наташа и Сережа решили пожениться. Эта новость поразила всех близких. Осуществить это было не просто: по закону православной церкви брак между двоюродными был запрещен. А в памяти был такой случай. Сумевшие обойти этот закон прожили уже много лет, были у них взрослые дети, но по чьему-то доносу брак был расторгнут, муж и жена присуждены на покаяние в монастырь, а дети признаны незаконными. Вот и встал вопрос: как быть? А тут еще осложнение – чтобы быть обвенчанными, жених и невеста должны были представить удостоверение, что они говели[21]. Сергей не был церковником, никогда не говел и категорически отказался идти на исповедь. Выручила моя мать. Она знала священника Амфитеатрова. Это был исключительный человек – добрый, умный, высокообразованный. Выслушав мамину просьбу, отец Валентин просил прислать к нему Сережу и обещал уладить затруднение. Сережа, любивший и уважавший мою маму, поддался ее уговорам и пошел к отцу Валентину. Вернулся он довольный и радостный и говорил, что если бы знал раньше Амфитеатрова, то, конечно, давно пошел бы к нему. Как удалось ему уладить этот сложный вопрос,