Анатолий Виноградов - Стендаль Страница 4

Все народное хозяйство Франции было разъедено язвами прогнившего феодального строя. А недовольство буржуазии, дошедшее до крайнего предела, только ждало какой-либо вспышки, чтобы использовать народное возмущение для своих целей.

Когда указ от короля о новых налогах приходил в провинцию, то он начинал действовать только с момента внесения его в парламентский регистр. Эти слабые и чисто формальные остатки вымерших старинных местных самоуправлений давно находились в пренебрежении. В тех случаях, когда закон, внесенный королем на регистрацию местного парламента, угрожал безопасности местного населения, парламенты в старину давали королю возражения, называющиеся «почтительными ремонстрациями». Право этих «почтительных ремонстраций» все чаше

и чаще нарушалось Людовиком XVI, вернее тем произволом, который позволяла себе его жена Мария-Антуанетта.

Лишь однажды парижский парламент возвысил голое и составил ремонстрации, в которых указывалось, что «наиболее верное средство к поддержанию преданности народа королю состоит в примере некоторой экономии королевских расходов, в ограничении произвола, царствующего в части податей, а равно в более полезном назначении тех денег, которые собираются с народа путем прямых и косвенных налогов, а расходуются нецелесообразно». Парламент осмелился заговорить о том, что необходим законный порядок!

В 1788 году в самом городе Гренобле произошел конфликт, острополитический по своему характеру, ибо это был конфликт между королевской властью и парламентской магистратурой города Гренобля. Новые королевские законы были предложены к осуществлению без внесения в парламентские регистры Выборные магистраты, то есть полуаристократические, полубуржуазные представители местного населения, входившие в состав парламента как судебного учреждения, были возмущены поведением королевских представителей. Но когда они решили представить королю свои ремонстрации, парламент внезапно был окружен войсками, и королевские эдикты были зарегистрированы manu militari, буквально: «вооруженной рукой», то есть рукой командира того военного отряда, который держал парламент в осаде.

Как относилось правительство Людовика XVI к недовольству в стране? Оно делало все, чтобы уронить себя в общественном мнении.

Фантастические празднества, балеты, утопавшие в роскоши подвесных садов; позолоченные кареты; камзолы, расшитые бриллиантами; скрипичные концерты на семнадцати скрипках Страдивари; ночные празднества при свете десяти тысяч кенкетов; волшебные прогулки в «очарованные гроты», на «острова любви»; напудренные маркизы и надушенные франты в белых париках, в камзолах с брюссельскими кружевами, по десять тысяч каждая манжета, — вот как жил двор в Версале.

Королева охотно прислушивалась к странствующим волшебникам, к восточным магам, колдунам или шарлатанам типа доктора Месмера, провозгласившего новую «эпоху животного магнетизма».

Наконец появился в Париже знаменитый авантюрист, известный под именем графа Калиостро. Он называл себя египтянином, посвященным в таинства природы, знающим средства, исцеляющие от всех болезней и дающие долгий век. К нему обращались все: и франты, испортившие себе лицо померанцевой пудрой или жасминной помадой, и франтихи, у которых появились прыщи от применения медовой воды для умыванья. Считая пульс богатым старухам, Калиостро точно называл все минувшие их болезни и те, которые ожидают пациентов в будущем. Он рассказывал шепотом старым графиням такие подробности их биографии, что заставлял их содрогаться; он запугивал и выманивал деньги, вынуждая не только раскошеливаться, но и разоряться.

В кафтане стального цвета с золотым галуном в красном жилете и в красных панталонах, с дворянской шпагой, сверкающей сотней алмазов, в шляпе с белыми перьями, зимой в шубе из голубой лисицы, этот человек произвел сильнейшее впечатление на праздные умы людей, окружавших Марию-Антуанетту.

Калиостро был не один. С ним была женщина которая обладала способностью общаться с духами и заставляла говорить при себе то ангелов света, то гениев тьмы.

Кардинал Роган, один из высших князей церкви во Франции, впал в немилость и, чувствуя нерасположение королевы, захворал. Он обратился за помощью к Калиостро. «Если кардинал болен, — ответил шарлатан, — то пусть придет ко мне, тогда я вылечу. А если здоров, то не нуждается он во мне и я в нем». И высший духовный сановник Франции склонил голову перед странствующим авантюристом.

Граф Каилюс и герцогиня Жевр обращаются к Калиостро с просьбой найти клад, зарытый рыцарем Бертраном дю Гескленом в их имении. Калиостро соглашается помочь, но требует предварительного обряда посвящения в свою мистическую секту, ибо без этого гений металлов откажется отвечать на вопросы его о кладе. В пустом доме на улице Фобур Сент-Оноре в полночь Каилюс и герцогиня Жевр получают прием у Калиостро. Страшные явления, начиная от вестибюля, настолько испугали герцогиню, что она хотела вернуться назад. Тогда провожатый сказал: «Поздно! Самое лучшее — не произносите ни слова». Так оба посетителя направились в апартаменты Калиостро по пустому дому среди ярко освещенных залов, видя странно одетых людей, движущиеся тени, — целый спектакль! На пороге последней двери лежало распятие. Человек в черноголубой мантии властно остановил рукой герцогиню и потребовал, чтобы она, наступив на распятие, перешла в следующую комнату. Герцогиня бежала. Дома у нее началась нервная горячка. Граф Каилюс под утро был найден мертвым в постели. Никто не потребовал никакого расследования.

Сам кардинал Роган попался на плутне, о которой шептались гости нотариуса Шерубена Бейля. Интриганка по имени Ламотт уверила кардинала Рогана, что королева хочет тайком купить громадное бриллиантовое ожерелье, которое ювелиры Бемер и Боссан продают за миллион шестьсот тысяч франков. Королева будто бы не решается сделать покупку открыто, ибо «философы тотчас же напечатают памфлеты о растрате государственных средств». Ламотт заявила, что милость королевы будет возвращена кардиналу, если он сумеет ловко устроить эту покупку. Кардинал пожелал услышать это из уст королевы. Ночью в Версальском парке на одинокой тропинке проститутка Олива, одетая королевой, подтвердила королевскую волю обманутому кардиналу. Покупка состоялась в кредит. Но когда ювелиры обратились со счетом во дворец, плутня открылась. Королева не говорила с кардиналом. Королева ничего не знает. Кардинал уверял, что говорил с самой королевой. Королева была оскорблена. В день успения богоматери кардинал в полном облачении направился в дворцовую церковь для богослужения в присутствии королевской фамилии. Не дойдя до алтаря, он был арестован гвардейским капитаном и допрошен в присутствии королевы.