Джованни Пеше - Солдаты без формы Страница 4

К сожалению, как я уже сказал, мне трудно говорить по-итальянски. Я учился во Франции, а в Италии живу всего четыре года. Я изучал итальянский язык в ссылке, но не говорю на нем вполне свободно: я не нахожу подходящих слов, а главное — мне не удается выражать свои мысли с таким тактом и столь дипломатично, как это умеют они. Надо охарактеризовать создавшееся положение так, каково оно на самом деле, и в то же время я не должен задеть их чувства, которые они считают чувствами истинных антифашистов.

И я решаюсь: ставлю вопрос, — сам того не желая, — может быть, несколько грубо, но зато ясно выражаю свою позицию антифашиста и коммуниста. Я говорю им, что нам следует начать борьбу немедленно, нужно помочь уже созданным отрядам, необходимо сейчас же перейти к действиям, что в ряды партизан должно вступить как можно больше молодежи.

Я кончил говорить. Несколько секунд длилось напряженное молчание. Потом всех словно прорвало.

По мнению большинства, я изложил совершенно невыполнимые планы. Мне заявили, что я не знаю обстановки, еще слишком молод, и коммунистическая партия должна была прислать более зрелого и уравновешенного представителя, обладающего большим опытом («Каким опытом?» — спрашивал я себя, выслушивая все эти филиппики).

Наконец достигаем договоренности, приходим к результату: все согласны с тем, что необходимо организовать в Аккуи Комитет национального освобождения.

Эта политика выжидания, эти страхи должны были быть в последующем постепенно изжиты. Должна была одержать верх точка зрения, которой всегда придерживался рабочий класс (класс, которому предстояло после предательства со стороны старых правящих кругов и их крушения объединить все национальные силы, чтобы организовать и повести борьбу за освобождение), а именно точка зрения, согласно которой борьбу нужно продолжать до победного конца, эта борьба против захватчиков должна быть массовой, и вести ее следует без передышки, без компромиссов, пока она не перерастет в освободительное народное восстание.

Сразу же после совещания я устанавливаю связь с группой партизан, действующих в горах между Лигурией и провинцией Аккуи.

Ими командовал коммунист Вальтер Филлак, впоследствии повешенный немцами в Куорнье в феврале 1945 года[10].

Вместе с юношами из Аккуи и из соседних сел мы начинаем организовывать несколько отрядов, чтобы проводить операции в нашем районе.

Полиция, хорошо знающая мое антифашистское прошлое, уже ищет меня. Она снова напала на мой след, потерянный ею 25 июля 1943 года, когда я покинул остров Вентотене.

Товарищ Джузеппе, связной между Турином и нашим районом, зная, что полиция идет за мной по пятам, подсказывает возможность использовать меня в самом Турине. Проходит еще несколько дней, и вот подтверждение: я должен приготовиться к отъезду. Решаю выехать через день после получения приказа. Ночью в узком переулке, где стоит дом приютившей меня тетки, раздаются размеренные шаги патруля. В темноте движутся тени вооруженных людей как раз перед нашим домом. Вот они останавливаются и вдруг начинают настойчиво стучать в дверь той комнаты, в которой я обычно сплю и которая выходит прямо на улицу.

Однако вот уже несколько ночей, как я, словно движимый каким-то предчувствием, перешел в находящуюся на втором этаже комнату тетки. Тетка, дрожа от страха, открывает дверь, и полицейские направляют на нее дула автоматов. «Мы ищем Джованни Пеше, вашего племянника; мы знаем, что он здесь, в вашем доме; где он спрятался?» Бедная женщина отвечает, что, кроме нее, в доме никто не живет, что она знать не знает, где ее племянник, что уже давно не видела его. Но полицейские шарят по всем углам.

Я беру на изготовку автомат и жду. Через некоторое время воцаряется тишина. Видно, осведомитель, приведший фашистов к моему дому, не был в курсе всех подробностей: он не знал о моем втором укрытии. И фашисты, устав искать, удаляются.

Вслед за ними ухожу и я. Выпрыгиваю в окно, выходящее на улицу с другой стороны дома, и иду на вокзал, где меня прячут товарищи железнодорожники. Жду до утра и затем сажусь на первый идущий в Турин поезд. По дороге думаю о минувшей опасности. Мне не терпится: считаю минуты, оставшиеся до прибытия в Турин. Там меня ждет товарищ. Направляемся с ним на улицу Брунетта, в дом, который станет для меня тайным убежищем в течение многих месяцев.

Идет проливной дождь. Я плохо помню город: я жил здесь всего несколько месяцев в 1940 году, когда впервые приехал в Италию после войны в Испании. В Турине меня ожидает Джузеппе и еще один товарищ, который представляется как товарищ Конти, ответственный за военную работу.

Я буду жить в доме номер три по улице Брунетта и буду занимать одну из двух комнат квартиры, расположенной на первом этаже. В квартире царит беспорядок. Мне объясняют, что до меня здесь нелегально жили другие товарищи, вынужденные уехать потому, что на них косилась полиция. Очевидно, они не очень любили порядок.

Ставлю все на место и приготавливаюсь ждать инструкций.

В первые дни мне нечем заняться: слоняюсь без дела по городу и скучаю. Поэтому как только меня знакомят с товарищем Скотти, инспектором гарибальдийских бригад, я выражаю ему свой протест: партия направила меня в Турин, но не решается поручить мне какое-нибудь конкретное задание. Товарищ Скотти дает мне высказать все, что у меня накипело, и улыбается в ответ на мои жалобы. Затем спокойно говорит: «Не беспокойся, товарищ Ивальди (это была моя боевая кличка, которую я принял ранее), наступит день, когда ты понадобишься, и этот день не за горами».

Мы провели вместе несколько часов. Скотти рассказывал мне о войне в Испании, в которой он участвовал в качестве комиссара одной из республиканских дивизий. Разговор с ним напомнил мне о суровых испытаниях испанской эпопеи.

Скотти рассказал мне также о партизанской борьбе во Франции, об отдельных ее эпизодах. Он объяснил мне систему организации отрядов фран-тиреров, дал мне ряд советов, как осуществить такую организацию также и у нас, в Турине, и перейти к решительным действиям против врага. Девизом каждого гаписта должны стать слова: сделать невыносимой жизнь немцев и фашистов.

Когда Скотти ушел, я торжественно поклялся себе, что отдам весь свой пыл, все силы, всю смелость, чтобы оказаться на высоте той задачи, выполнение которой он мне поручит. В любую минуту я должен суметь оправдать то доверие, которое мне оказал партия.

II. Первые операции

Шли дни, а я все ждал. Ждал с нетерпением той минуты, когда смогу начать действовать. До моего приезда туринскими гапистами командовал товарищ Гареми. Он был отважным командиром, воевал в Испании. Он также командовал отрядом партизан фран-тиреров во Франции. После убийства одного из главарей фашистской милиции Гареми был обнаружен и арестован вместе с двумя другими гапистами. Вскоре после ареста он был расстрелян. В лице Гареми партизанское движение потеряло одного из своих лучших бойцов.