Бернгард Рогге - Рейдер «Атлантис». Самый результативный корабль германского ВМФ. 1939-1941 Страница 40

Несколько дней спустя мы неожиданно для себя очутились на старом курсе «Автомедона» и выслали гидроплан на разведку. Когда самолет вернулся со слегка поврежденным левым поплавком, мы повернули на север. Летчик сообщил, что в 100 километрах к северу от нас он заметил судно, следовавшее курсом на запад.

Глава 16

НОВАЯ ТАКТИКА

Обстрел Науру вызвал столько шума, что я решил удостовериться в принадлежности этого судна, прежде чем позволить его экипажу заметить нас. Первым делом мы обратили внимание на густое черное облако дыма, которое предполагало в качестве топлива уголь, – и следовательно, с меньшей вероятностью это мог оказаться вспомогательный крейсер. Я описал на «Атлантисе» два широких круга с таким расчетом, чтобы цель оказалась впереди меня; я боялся стопорить машины из опасения, как бы при пуске они не выпустили предательский клуб черного дыма выхлопных газов. Размышляя над тем, атаковать днем или ночью, я понял, что при дневном свете цель почти наверняка отвернет в сторону и подаст сигнал бедствия; в то же время в этих широтах ночь наступала так быстро – мы вновь шли на север от экватора между Сейшелами и архипелагом Чагос, – что легко могли бы потерять цель при ночной атаке, особенно если учесть тот факт, что британское адмиралтейство отдало приказ всем кораблям менять курс на 90° с каждым рассветом и с наступлением темноты.

Я решил сначала попробовать дневную атаку, а если она не увенчается успехом, то повторить ее ночью. Я никак не мог предположить, что преследование этого парохода будет стоить мне двух дней и потери моего самолета. Давно миновали те дни, когда «Сайентист» был вынужден менять курс, чтобы не протаранить нас. Теперь все корабли союзников были оповещены о том, что даже верхушка мачты, замеченная на горизонте, служит достаточным оправданием для того, чтобы отвернуть в сторону; а если незнакомец выказывал признаки желания сблизиться, следовало тотчас радировать, предполагая, что это противник.

Стоило мне принять окончательное решение, как моя цель показала, что в точности следует приказам британского адмиралтейства. Экипаж судна заметил нас, когда мы находились за 20 километров от них, и сразу положил право руля. Мы, в свою очередь, отвернули влево, надеясь, что наш маневр будет воспринят экипажем другого судна как знак нашего подчинения одним и тем же приказам. Пока мы сближались, нам удалось немного рассмотреть нашего визави; на корабле имелось вооружение – мы смогли заметить по крайней мере два орудия, – и он походил на английское судно. Как мы и ожидали, корабль вернулся на прежний курс, едва на нем заметили, что мы отвернули в сторону. Расстояние между нами теперь превышало 29 километров, так что мы тоже смогли вернуться на наш старый курс – ложный курс на мыс Гвардафуй, не вызывая лишних подозрений. Мы продолжали следовать с означенным судном параллельным курсом. Верхушка их мачты была еле видна невооруженным глазом с нашего собственного топа, но это помогло нам выследить его в ту ночь. Эта операция не могла быть осуществлена с особой тщательностью, поскольку временами нам виден был только клуб дыма, и одновременно приходилось учитывать перемену курса и скорости в интервал времени между рассветом и наступлением темноты.

Однако с наступлением сумерек мы изменили курс, пошли на перехват и заняли места согласно боевому расписанию. Опустилась тихая и иссиня-черная ночь. В соответствии с нашими железными расчетами мы должны были засечь неприятеля точно спустя час после наступления темноты, но этого не случилось. Мы распланировали несколько альтернативных местоположений, но тоже безуспешно, и в конце концов я ослабил боевую готовность экипажа, позволив половине личного состава разойтись. У меня оставалась только одна возможность – следовать предполагаемым курсом противника до рассвета, когда станет возможно войти с ним в соприкосновение.

Когда наступило утро, а горизонт по-прежнему оставался пустынным, мы выпустили в воздух гидросамолет; пилот снова обнаружил судно в 40 километрах к северу от нас. Не было смысла ждать наступления ночи для повторной атаки, и в любом случае мы оказались в опасной близости от зоны патрулирования самолетами, базирующимися в Южной Африке. Я послал за Булем и предупредил его, что намереваюсь попробовать новый план.

– В настоящий момент мы следуем параллельным курсом с противником по его левому борту, и он нас не видит, – сказал я. – Я готов повторить свою вчерашнюю атаку, хотя, вероятно, с другого направления. Я хочу, чтобы вы зашли на него от солнца и попытались снести антенну. Вы атакуете по моему радиосигналу, когда противник станет отворачивать при нашем приближении и все его внимание будет сосредоточено на нас. Вы также должны будете подвергнуть противника бомбардировке и пулеметному огню, чтобы не дать ему поднять запасную антенну. Вы сможете с этим справиться?

– Так точно, господин капитан, – ответил Буль, – во всяком случае, я попытаюсь.

Я сообщил ему, что для пополнения боезапаса на воду будет спущен катер с бомбами и боеприпасами; по завершении атаки он может сесть на воду рядом с ним, и мы там его подберем.

Спустя несколько минут Буль стартовал, имея на борту две бомбы, полностью заряженные пулеметы и запас топлива на сто минут лета. Все шло в соответствии с планом. Как только судно противника отвернуло от нас, Буль внезапно атаковал его со стороны солнца. Ему удалось совершить то, что прежде совершить не удавалось – он снес вражескую антенну. Буль сбросил свои 50-килограммовые бомбы рядом с бортом корабля и принялся поливать огнем мостик и трубу, а затем и корабельные зенитные орудия, когда они тщетно попытались открыть ответный огонь. Мы сближались на полном ходу, и я ожидал услышать: «Противник радирует. Прошу разрешения открыть огонь». Но этот миг так и не наступил. По какой-то непонятной причине из моей главной радиорубки не последовало никакого рапорта. Все, что можно было заключить из происходящего, – это то, что противник отвечал на огонь самолета и начинал лавировать. Впоследствии я узнал, что радиограммы летчика были неполными и искаженными; вспомогательная радиорубка приняла их верно, но радистам не удалось передать их дальше. Я полагаю, что никакое количество часов тренировки не сможет гарантировать полное уничтожение фактора человеческой слабости.

В конце концов я дождался нежелательного донесения, что противник шлет сигнал бедствия: «QQQ. «Мандасор»... Нас бомбит рейдер». Корабль противника пока что находился вне досягаемости наших пушек. Буль, израсходовав все боеприпасы, прекратил атаковать противника и улетел прочь. Я приказал откинуть пушечные борта, но медлил открывать огонь. Противник повторил свою радиограмму: «QQQ. «Мандасор». Нас преследует и обстреливает рейдер. «Мандасора» преследует и обстреливает рейдер». Наши радисты послали сигнал «принято», чтобы ввести в заблуждение радиста противника, и послали ответную радиограмму: «Мандасору» от FBP. Коломбо. RRRR принято». Но «Мандасор» снова вышел на связь: «QQQ. Нас преследуют. Обстреливает рейдер. Бомбит его самолет. Повреждена антенна».