Полковник Магомед Джафаров - Коллектив авторов Страница 41

В день, когда имам должен был войти в город, Тарковский вызвал меня утром и предложил мне поехать с полком навстречу имаму.

– Как это так? – удивился я. – Ты командир полка, а я с полком поеду. Да и что я с имамом делать буду?

– Нет, – говорит, – ты должен поехать, а не я. Тебя об этом просит Исполком, у тебя хорошие отношения с имамом, поэтому лучше, чтобы ты поехал, а не я. Он тебя послушает, и ты можешь повлиять на него, чтобы он не трогал Исполком и вообще вошёл бы в город мирно.

– Значит, маслаатчиком я должен стать?

– Да.

Весь город был в движении с раннего утра. Каждый по-своему готовился к встрече имама. Всем было уже известно, что сопротивление оказано не будет. Одни исправляли замки у дверей и крючки у окон, другие прятали или перепрятывали свои пожитки, третьи сговаривались о взаимной помощи в случае нужды. В Джамиат уль-исламие готовили торжественные речи. В Исполкоме совещались. Все закупали и заготавливали продовольствие. Я выехал с полком среди этой сутолоки, провожаемый удивлёнными взглядами обывателей.

Имам двигался в Гимры через Верхний Каранай. Мы встретили его на Гирей-Авлаке. Имам ехал на фаэтоне, и рядом с ним сидел Шурки бей.

Увидев меня, Нажмуддин остановил фаэтон, слез и направился ко мне. Я слез с лошади и поспешил к нему навстречу. Мы поздоровались очень приветливо, и он спросил меня о положении в городе. Я ответил, что в городе по-прежнему всё спокойно и что его ждут.

Имам резко заявил, что настала уже пора покончить с этой канителью и прежде всего с Исполкомом. Всё это ни к чему. Он избран в Гимрах имамом всего Дагестана и теперь едет, чтобы окончательно установить шариат. Обращаясь лично ко мне, он пожалел, что я учился в русской школе и служил русскому царю. Но мой дед, отец и дядя все до смерти боролись за шариат, и если я хочу исправить прошлое и быть достойным моих предков, я тоже должен был присоединиться к ним и драться за шариат.

И его тон, и эти слова меня одинаково возмутили.

– Если будет нужен шариат народу и если за него нужно будет с кем-нибудь драться, – сказал я решительно, – то в своё время я не потребую ни советов, ни напоминаний. Я сам знаю где, когда и за что мне драться. Но, – предупредил я, – если ты сейчас захочешь драться с Исполкомом, то видишь этот полк? Знай, он будет драться с тобой беспощадно.

– Что же это, ты прислан Исполкомом драться со мной? – удивился имам.

– Нет, – говорю, – сейчас мы говорим: ты и я. Я тебе сказал то, что считал нужным сказать. Дальше ты думай сам. Сейчас нам драться с тобой нельзя. Но если ты думаешь иначе, я тебе отвечу и сейчас. Тарковский от имени Исполкома просил меня тебя встретить. Исполком тебя ждет и будет работать вместе с тобой. Ты можешь свободно ехать в город. Но ты поедешь вперёд, я за тобой, за мной мой полк, а твои горцы сзади. И смотри, чтобы всё было в порядке.

Он согласился в раздумье. Мы тронулись.

Турецкие эмиссары

Перед самым городом имама торжественно встретила делегация от горожан и поднесла ему хлеб-соль. Всё было очень пышно обставлено. Апашев произнёс напыщенную речь.

Имам, видимо, был очень доволен и польщён этой встречей. Он благодарил делегацию и довольно улыбался. Затем он снова сел в фаэтон и поехал прямо в Исполком. Наш кортеж следовал за ним неотступно. Позади потянулись беспорядочные толпы горцев.

На крыльце Исполкома Нажмуддина встретили все наличные члены Исполкома с Тахо-Годи во главе. Адиль-Гирей Даидбеков произнёс большую и торжественную речь, в которой всё время подчёркивал, что между Исполкомом и имамом нет никаких разногласий и поводов для столкновения. Даидбеков заявил, что Исполком всегда желал его скорейшего приезда в Шуру и сегодня очень счастлив видеть его здесь. Исполком за всё время отсутствия имама в городе стремился поддержать порядок и делал всё, чтоб он смог приехать и провозгласить шариат. «И сейчас, – закончил Даидбеков свою речь, – Исполком всецело подчиняется твоим приказаниям и пойдет только по тому пути, который ты, имам, ему укажешь».

Имам, видимо, был очень обрадован и удовлетворён этой льстивой речью. Мир восстановился. Ссоры не будет. Маслаатская миссия моя закончилась. Не говоря никому ни слова, я отпустил свой полк по квартирам и сам поехал домой.

Из Исполкома имам поехал в дом одного гимринца, что на улице Свободы, где когда-то была пекарня на втором этаже. Там он и поселился. Члены Исполкома вереницей тянулись к нему ежедневно. Иногда и он захаживал в Исполком. Но всё шло по его указке. Исполком слушался его беспрекословно и постепенно превратился в личную его, имама, канцелярию.

Шурки всё это время и после, вплоть до нашего бегства от большевиков, неотлучно находился при имаме и был его постоянным советчиком. Позже, когда имам бежал, Шурки бей уехал в Чечню.

Вообще работа турок в Дагестане, Чечне и Баку велась очень активно. С каждым (днём) месяцем число их агентов возрастало. Они были всюду и везде, всюду направляли движение по определённому национально-религиозному руслу.

Вскоре после водворения имама в Шуре из Баку в Шуру прибыла мусульманская делегация просить помощи имама против большевиков. Эта делегация была тоже организована турками. Когда я позже поехал с отрядом в Баку, там нас ждали турки. Руководитель их, офицер турецкого генерального штаба, говорил мне, что он уже давно работает в Азербайджане и имеет здесь очень много сотрудников. Цель их была поднять всех мусульман Закавказья, при помощи которых утвердить свою власть на Кавказе. Дагестан как самая мощная военная страна был предметом их особого внимания. К сожалению, всё это лишь теперь становится ясным.

Тогда нам истинные корни этой удивительно настойчивой и напряженной работы, этой траты безумно больших, с нашей точки зрения, средств совершенно были не видны. Почти столетней работой турецкие эмиссары достигли того, что в эти тяжёлые годы среди всеобщей смуты и беспрерывной войны всё население Дагестана, особенно Нагорного Дагестана, ждало турок с каким-то священным трепетом, с