Стефан Газел - Убить, чтобы жить. Польский офицер между советским молотом и нацистской наковальней Страница 41

– Я знаю, что вы хотите убежать в Югославию, а оттуда еще дальше, и вам нужна лодка. Но к чему такая спешка? Почему вы хотите уехать? Вам что, плохо здесь?

Мне было сложно объяснить ей на ломаном немецком языке, почему мы сбежали за границу из своей страны, разоренной немцами и русскими. Она не видела умирающих людей, не попадала под бомбежки. На ее глазах не расстреливали безоружных людей, она не видела осиротевших детей. Она не могла понять моих чувств, моей страсти отомстить во что бы то ни стало. Ей было только двадцать лет; она жила мирной жизнью и даже не представляла, что такое война.

– Но почему ты так спешишь оставить Венгрию и нас? – повторила Маришка. – Война через год, а может еще раньше, закончится, и ты сможешь вернуться в Польшу.

– Я не могу отсиживаться здесь, когда другие рискуют головой.

– А ты подумал, что будет со мной, бедняжкой? – насмешливо спросила она. – Бросишь меня? А я решила, что ты действительно любишь меня, Иштван.

Я засмеялся от удовольствия. Наконец-то разговор свернул в нужное мне русло.

– Возможно, что-то заставит меня остаться.

– Что же?

– Для начала – поцелуй.

– А дальше?

– Еще один поцелуй.

– И к чему это приведет?

– Надеюсь, к кровати.

Я понял, что переступил черту, но было уже слишком поздно. Маришка резко бросила вязанье на стол и молча вышла из комнаты. Я пошел в свою комнату. Сташек спал и разговаривал во сне.

На следующее утро Сташек проснулся в отличном расположении духа. Он разбудил меня и сообщил, что они нашли лодку.

– Метров четыреста от реки, – сказал он.

– Как вы ее нашли?

– Очень просто. Януш помог, представляешь?

– Правда, Януш? – недоверчиво переспросил я.

– Ну да. Вчера вечером он провел нас к лесопилке, а оттуда через луг вниз к реке. Очень мило с его стороны, ты не находишь?

– И что это за лодка?

– Что-то вроде плоскодонки. Она привязана цепью к дереву, но мы можем разорвать цепь. Давай завтра уплывем.

– Не торопись, Сташек. Сначала я хочу посмотреть лодку.

– Сегодня посмотришь, а завтра утром опробуем ее на реке, ладно? Януш говорит, что не стоит медлить, а то кто-нибудь другой ее украдет.

Вечером я выдумал какую-то причину, чтобы не ходить смотреть лодку. Я хотел поговорить с Маришкой, но она все время была с Янушем. Мне ничего не оставалось, как покинуть их. Я прогуливался по пустой заснеженной улице; свет из окон отражался на снегу, хрустевшем под моими ногами. Теперь я, пожалуй, был готов осмотреть лодку, но не знал, где она находится.

Вернувшись к дому, я увидел, что в гостиной нет света. Януш ушел. В дверях стояла Маришка. Она отодвинулась в сторону, чтобы дать мне пройти, но я зацепился застежкой куртки за ее платье. В темноте мы попробовали расцепиться. Наши руки встретились. Ее волосы коснулись моего лица. Тогда я обнял ее, и мы поцеловались. Обвив меня за шею руками, Маришка страстно отвечала на мои поцелуи. Вдруг она оттолкнула меня и бросилась в свою комнату. Я прислушался. Тихо. Все в доме спали. А вдруг они не спят? Я пойду к ней в комнату и буду пойман на месте преступления. Остатки здравого смысла заставили меня не терять голову. Я пошел к себе, в темноте разделся и заполз под одеяло. Но сон не шел.

Ночью выпало много снега, и после завтрака мы со Сташеком занялись расчисткой территории. Он все время что-то говорил, но я был так погружен в собственные мысли, что ничего не слышал. Он заметил, что я не обращаю на него внимания, и, когда я в очередной раз не ответил на его вопрос, сказал:

– Она очень симпатичная. Я же не слепой, и вижу это. Но, Стефан, сейчас не время для любовных приключений. Через несколько дней мы должны уплыть.

– Конечно, я помню. Через несколько дней, – повторил я.

– Что-то не слышу особого энтузиазма в твоем голосе.

– А я и не испытываю никакого энтузиазма.

Сташек что-то проворчал себе под нос, а потом сердито сказал:

– Послушай, Стефан! Мы проделали вместе длинный путь, и мне бы хотелось, чтобы мы вместе добрались до Франции. Если в течение ближайших дней ты не собираешься трогаться с места, я уйду без тебя. Понял?

Мы вернулись в дом и помогли переставить мебель. Приближалось Рождество, и хозяева собирались принимать гостей. Мы еще таскали мебель, когда пришли наши знакомые студенты, которые рассказали, что нашли шестого члена команды и теперь можно плыть в Югославию.

– Стефан, ты единственный из нас, умеющий обращаться с лодкой. Ты должен осмотреть ее, – настаивал Сташек.

Я не хотел убегать, но согласился посмотреть лодку. Убедив хозяина, что надо запастись опилками для посыпания дорожек, мы взяли мешки и пошли на лесопилку. Рядом с навесом находилась плоскодонка, сделанная из нестроганых досок. Издалека она выглядела прилично, но, опасаясь привлечь внимание, я не смог осмотреть ее вблизи.

– Ну, что скажешь? – спросил Сташек.

– Вроде все в порядке, – ответил я, – но если в нее сядет шесть человек, то она слишком осядет.

– Ну и что?

– Как что? Ее захлестнет первая же волна.

– Ну и что будем делать?

– Ничего. Ты готов плыть, если она перевернется?

– Не строй из себя капитана, Стефан. Объясни мне, что требуется от лодки?

– Перевезти нас на ту сторону, как я думаю.

– Эта лодка годится для этого?

– Думаю, что да.

– Отлично! Значит, на ней и поплывем!

Мы осмотрелись и поняли, что на лесопилке не было места, где можно было бы переночевать, а значит, ночью здесь никого не будет. До реки действительно не более четырехсот метров. Ну что ж, все было ясно, и, наполнив мешки опилками, мы следом за хозяином отправились домой. Обратный путь прошел в молчании, и только на подходе к дому старик заметил:

– Будьте осторожны, лодка может дать течь, – и, вздохнув, спросил: – Вы что, собираетесь отплыть до Рождества?

– Нет, мы планируем отправиться во вторую рождественскую ночь, – ответил Сташек. – Югославские пограничники будут отмечать Рождество, и мы незаметно проскользнем на их берег.

Я был сильно удивлен, но не подал виду.

– Толковая мысль, – отозвался старик и больше до самого дома не произнес ни слова.

В этот вечер Маришка с нами не ужинала. Обеспокоенный ее отсутствием, я поинтересовался, не случилось ли чего.

– Сегодня она ужинает с женихом, – объяснила мать. – Утром он уезжает к родителям в Печ встречать Рождество.

Я попытался скрыть, что меня порадовало это известие. После ужина я написал письма родным в Польшу, сообщив, что благополучно прибыл в Венгрию. (После войны я узнал, что они не получили моих писем.) Я видел, как ушел Сташек, а потом заснул сидя за столом, – вероятно, сказалась прошлая бессонная ночь. Хозяин разбудил меня перед тем как лечь спать, и я пошел в нашу комнату. Сташек уже крепко спал. Хозяева, погасив свет, ушли в свою спальню, находившуюся рядом со спальней дочери. Спустя какое-то время я услышал шаги Маришки на улице и бросился вниз, чтобы встретить девушку в дверях дома. Она, казалось, не удивилась, увидев меня. У нее был снег на волосах, холодные с мороза щеки, но теплые губы. Когда я начал целовать ее, то подумал, что несколько минут назад она, наверно, целовалась с Янушем, но тут же отбросил эту мысль. Сейчас я обнимал и целовал ее.