Зигфрид Вестфаль - Германская армия на Западном фронте. Воспоминания начальника Генерального штаба. 1939-1945 Страница 44

Генерал фон Ринтелен, о котором я уже упоминал, был ответственен за то, чтобы представлять пожелания Роммеля Верховному командованию Италии и следить за их исполнениями. Он выполнял это трудное и подчас неблагодарное дело со всем присущим ему умением. В этой задаче ему помогало уважение, с которым к нему относились итальянские генералы.

Итальянские главнокомандующие в Северной Африке, сначала Гарибольди, а позднее маршал Бастико, изо всех сил старались дать свободу действий Роммелю как командующему на фронте. Иногда они слишком далеко заходили в этом. Например, в 1942 году Бастико не хотел достигать Нила. Как его предшественник, Бастико видел свою задачу оказать как можно больше помощи германскому командованию на фронте, насколько позволяли его ресурсы. Это отречение можно оценить в полной мере только сейчас. В конце концов, театр военных действий разворачивался на итальянской земле, и окончательная ответственность лежала на итальянском Верховном командовании. Все, кто когда-либо нес на себе такую тяжкую ответственность, понимает, что во времена кризиса нет ничего труднее, чем удерживаться от того, чтобы не вмешаться и позволить действовать другим. Инициатива со стороны итальянцев была соответственно ограничена до среднего уровня командования, а там было много образцовых солдат. Здесь я должен упомянуть всего двоих. Один был Энеа Наварини, который командовал корпусом в пустыне почти два года, безо всякого отдыха. Неутомимый, с несокрушимым чувством юмора, всегда дружелюбный и постоянно находившийся среди своего войска, он был идеальным товарищем по оружию и стоял ближе к Роммелю, чем все прочие итальянские генералы. Второй обладал совершенно иным характером. Молчаливый, спокойный, сдержанный и вежливо-прохладный, генерал де Стефанис по темпераменту больше походил на северного немца. В пустыне он командовал сначала дивизией, а затем корпусом. Когда его узнали лучше, то назначили заместителем Генерального штаба армии в Риме.

Среди младших итальянских офицеров, а также среди рядовых солдат можно встретить людей выдающегося мужества и отваги. Особенно много их было среди старых кавалерийских полков, среди экипажей моторных лодок-торпед и в авиации. Иногда солдаты проявляли храбрость на грани самоубийства. Впрочем, в целом их южная склонность давать выход эмоциям лишала их стойкости, sine qua non (без которой нет – лат.) солдата, особенно в таком «медвежьем» углу. Итальянцы легко воодушевлялись, но так же быстро приходили в уныние. Бросаясь в атаку, пока не было серьезных препятствий, они были менее приспособлены к упорному сопротивлению. Вдобавок к невыгодным качествам латинского темперамента итальянский солдат был хуже вооружен, у него было плохое снаряжение и подготовка и отсутствовала какая-либо вдохновляющая военная цель – все это в сочетании с самого начала безнадежно отбросило итальянские войска на задворки.

Враг же был подготовлен совершенно по-другому, и характер у него также был другой. Это верно, что ему не хватало страсти, чтобы проявлять энтузиазм. И все же он обладал гораздо более ценными военными качествами, непоколебимым хладнокровием. Очень трудно было найти удрученного английского военнопленного. Все были убеждены, даже во время тяжелых поражений, что они в конечном итоге победят. Разумеется, им не приходилось все время сражаться в «войне бедняков». После осени 1941 года 8-я армия обладала высококлассным снаряжением. Превосходство Германии в вооружении было нарушено осенью 1942 года, а превосходство союзнических сил постоянно нарастало. Трудности со снабжением, с которыми приходилось мириться германскому командованию, постоянно усиливались, однако это случалось редко на стороне врага.

Самая сложная, напряженная атака и самое упорное сопротивление совершали чисто британские дивизии, а среди них 7-я танковая дивизия, несомненно, была лучшей. Единство британского персонала поражало больше всего. Никто не видел ничего необычного в смелости и в полном отсутствии «провалов». Войска империи из Индии и Южной Африки не могли сравниться с английскими войсками. 2-я новозеландская дивизия проявила себя как выдающаяся по боевой способности, а ее командующий, генерал Фрейберг, очевидно, был первоклассным солдатом. У врага были все основания бояться маори, встречавшихся в этой дивизии. Что же до американских войск, Африка была для них чем-то вроде учебной площадки. И только в конце сражения за Тунис они стали использовать свои возможности, чтобы приспособиться к новым условиям современной войны, и их настоящие свойства стали проявляться во время битвы за Апеннинский полуостров.

Северную Африку справедливо считают военным театром действий Второй мировой войны, в котором традиционные правила ведения войны соблюдались наиболее строго, несмотря на все обострения противостояния. И за это обе стороны заслуживают почета.

Ретроспектива

Падение Бизерты и Туниса открыло союзникам морской путь мимо Сицилии. Конвои снова могли пользоваться коротким морским путем из Гибралтара до Суэца почти беспрепятственно и без помех со стороны люфтваффе. Это была большая победа, ибо путь вокруг мыса Доброй Надежды был в два раза длиннее. Экономия пошла на пользу не только коммуникациям союзников с Дальним Востоком, но и путям сообщения с Россией.

Германия и Италия понесли в Северной Африке суровое и невосполнимое поражение. Для Гитлера это оказалось второй военной катастрофой в течение первых четырех месяцев 1943 года. Его потери были больше, чем утрата почти десяти изможденных войной дивизий, больше, чем лишение огромного количества самого ценного военного снаряжения, больше, чем горестные потери, которые несли люфтваффе во время своих рейдов на Мальту, против конвоев и во время военного штурма Туниса. «Тунисград», как шепотом называли эту кампанию, нанес удар по мифу о непогрешимости фюрера, «величайшего полководца всех времен». Это были самые далекоидущие политические последствия как в стране, так и за ее пределами. В результате в армии многие солдаты потеряли уверенность в здравом смысле приказов, которые им отдавали командиры, и у них пропало желание сражаться до последнего человека.

Потери, теперь уже полные, всей итальянской колониальной империи принесли с собой тяжелейший кризис, с которым так и не смог справиться фашистский режим. Новости о капитуляции Туниса оказали пугающий и пагубный эффект на настроение итальянского народа. Ответственные и хорошо информированные обозреватели полагали, что теперь падение Муссолини неизбежно. Наверное, Муссолини сам это понимал, ибо его поведение во время «совещаний по ситуации» в то время было апатичным до предела. В то же время возникал тревожный вопрос, будут ли итальянские войска способны и пожелают ли они выкладываться до предела, защищая свою родину, и компенсировать до определенной степени свою слабость готовностью принести себя в жертву? Судя по поведению больших групп итальянских солдат, особенно во время последнего этапа африканских сражений, это было крайне сомнительно.