Алексей Карпов - Батый Страница 45

О том, что осталось вне ведения латинских хронистов и персидских историков, рассказывается в «Жизнеописании Субедея», которое читается в китайской хронике «Юань-ши». По сведениям этого источника, Субедей находился в авангарде армии, воевавшей в Венгрии, «вместе с чжуванами (здесь; членами «Золотого рода». — А. К.) Бату, Хулагу (имя которого в связи с Западным походом в других источниках не упоминается. — А. К.), Шибаном и Каданом». Все эти полководцы продвигались «по отдельным пяти дорогам». Столкновение с основными силами короля Белы действительно вызвало замешательство среди предводителей монголов. «Войско короля исполнено силы, не сможем легко продвигаться», — говорили они. Тогда Субедей «выдвинул отличный план», суть которого сводилась к тому, чтобы заманить венгерское войско к реке (её название передано в китайском источнике как Хо-нин, но по смыслу речь, несомненно, идёт о реке Шайо). Именно Субедею, а не Бату принадлежала идея обходного манёвра; он и командовал войсками, которые были двинуты в тыл противника. «Войска всех князей находились в верхнем течении, где мелководье и лошади могут перейти вброд, кроме того, посередине имелся мост, — разъясняет замысел Субедея автор его биографии в «Юань-ши». — В нижнем течении вода глубокая. Субедей хотел связать плоты для скрытной, подводной переправы, выводящей в обхват врага сзади». Непременным условием успеха, как всегда у монголов, должна была стать синхронность действий отдельных монгольских отрядов — и того, который наступал в лоб оборонявшим мост венгерским частям, и того, который заходил сзади и должен был переправляться через реку ниже по течению, там, где его меньше всего ожидали венгры. Однако на этот раз согласованных действий не получилось. Бату поспешил — может быть, по ошибке, недомыслию, а может — и намеренно, переоценив собственные силы и не желая делить лавры победителя со своим престарелым, но по-прежнему не знающим поражений наставником. Китайский источник прямо винит «чжувана» Бату в поспешных и непродуманных действиях, приведших к чрезмерным потерям среди наступавших, причём не только среди «покорённых народов», но и среди собственно монголов: «Не дождавшись переправы, чжуван первым перешёл вброд реку для сражения. Войско Бату стало бороться за мост, но, вместо того чтобы воспользоваться им, утонул каждый тридцатый из числа воинов; вместе с ними погиб его подчинённый полководец Бахату. Сразу после переправы чжуван, ввиду увеличивающегося войска врага, захотел потребовать возвращения Субедея, с запозданием рассчитывая на него. Субедей сказал так: “Ван желает вернуться — пусть сам возвращается. Пока я не дойду до города Пешт на реке Дунай (оба названия приведены в транскрипции, соответствующей венгерскому оригиналу. — А. К.) — не вернусь!” и помчался к городу. (Здесь китайский источник несколько опережает события: город Пешт был взят монголами уже после разгрома основных сил венгров при Шайо. —А. К.) Все князья тоже пошли к городу, вследствие чего вместе атаковали, захватили его и вернулись назад». Когда победа была наконец одержана и отряды соединились, Бату предъявил претензии Субедею:

— Во время сражения у реки Хо-нин Субедей опоздал помочь, был убит мой Бахату.

Но Субедей отвёл выдвинутые против него обвинения, по существу уличив Бату в непонимании азбучных истин военной тактики монголов:

— Чжуван хотя знал, что в верхнем течении мелководье, всё равно завладел мостом, чтобы переправиться и сразиться, не узнав, что я в нижнем течении ещё не завершил связывание плотов. А сегодня знай себе говорит — я опоздал, и думает, что именно в этом причина.

Надо отдать должное Батыю: он сумел признать собственную неправоту. («Тогда Бату тоже уяснил, как было дело», — сообщает источник.) Позднее, на традиционном сборе царевичей и эмиров, когда все «пили кобылье молоко и виноградное вино», Батый подтвердил это: «Говоря про события во время похода на короля, Бату сказал так: “Всё, что захватили в то время, — это заслуга Субедея!”»71.

Стоит отметить, что впоследствии Батый всегда отдавал должное как самому Субедею, так и его сыну Урянхатаю, — и, в свою очередь, мог рассчитывать на их поддержку, в том числе и в весьма важных для себя деликатных делах, касавшихся его взаимоотношений с родственниками. Если он и отличался злопамятностью, то в той же степени обладал и способностью ценить людей за истинные заслуги. Эта черта характера — присущая только по-настоящему выдающимся политикам — неизменно приносила ему дивиденды, в чём мы ещё сможем убедиться.

Батый. Средневековый китайский рисунок

(слева) Чингисхан

(справа) Удегей-хан

Чингисхан и сыновья его Джучи и Угедей. Миниатюра из «Сборника летописей» Рашид ад-Дина. Начало XIV в.

Берег реки Онон, родовые владения Борджигинов. Фото Н. С. Борисова

Гранитная черепаха у дворца Угедея в Каракоруме

Голова дракона. Скульптурное украшение крыши дворца. Начало XIII в. Дён-терек, Тыва

Великий хан Гуюк на золотом троне. Миниатюра из рукописи Джувейни. 1438 г.

Субедей

Монгольский воин

Монгольские воины одерживают победу. С персидской миниатюры. Начало XIV в.

Приём послов Угедей-ханом. Персидская миниатюра. XIV в.

Менгу-хан со своими сыновьями. Персидская миниатюра. Начало XIV в. Фрагмент

Монголы, ведущие пленников. Китайский рисунок

Разорение Русской земли татарами. Миниатюра Лицевого летописного свода. XVI в.

Батый в представлении русских книжников. С миниатюры XVII в.

Татары угоняют пленных из Галицко-Волынской земли. Миниатюра из венгерской хроники. XV в.