Александра Потанина - Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь Страница 49

Кроме того, по нашему обычаю, я должен совершить это умилостивление в обществе 32 человек, я тридцать третий». Тан-ван велел дать ему все, что он просит, и прислал к нему 32 человека. Лунбу-Га выехал с 32-мя товарищами за город. К западу от Си-ань-фу есть холм. Лунбу-Га поднялся на него и сначала развеял по воздуху пепел, потом велел товарищам съесть мясо, и наконец, выпить вино. Он сказал им, что, по тибетскому обычаю так нужно поступить, чтобы духи оставили притеснять. Выпив вина, они опьянели п попадали; сухое мясо имеет такое свойство, – если после него будет выпито вино, то опьяневший в продолжение долгого времени не может отрезвиться. И они пролежали три дня. В это время Лунбу-Га, сев на коня, успел убежать.

Прошло три дня. Лунбу-Га с товарищами не возвращается в Си-ань-фу. Это удивило Тан-вана. Он велел послать людей узнать, что случилось с Лунбу-Га на холме. Посланные люди нашли товарищей Лунбу-Га, просыпавшихся после опьянения. Их спрашивают царские посланные: «Где же Лунбу-Га?» – «Не знаем, – отвечают те. – Сейчас был здесь и куда-то скрылся. Тогда царь послал погоню за Лунбу-Га. Между тем Лунбу-Га добежал до реки Мар-чу. Чуя за собою погоню, Лунбу-Га своего коня заткнул за пояс за своей спиной, нашел мертвого коня, сел на него и наделал множество конских следов по всему полю.

Прибыла погоня; видят – поле усеяно, конскими следами; подумали, что навстречу Лунбу-Га было выслано тибетское войско, что Лунбу-Га соединился с ним и уехал в Тибет. Подумав так, они сочли неблагоразумным ехать в погоню за такой силой и вернулись в Си-ань-фу.

Лунбу-Га продолжал ехать дальше и достиг местности Шямалун; тут лежал олень, который не успел встать, как его настиг Лунбу-Га. Лунбу-Га подумал: «Я так быстро ехал, что олень не успел, увидав меня, вскочить с места; значит, теперь я далеко ушел от погони и меня уже не догонят». Поэтому и место названо Шямалун; оно значит по-тибетски: «олень не встал». В местности Лхаргон Лунбу-Га догнал царевну. Царевна спросила его, как он мог уехать из Си-ань-фу, когда он был оставлен там заложником. Он сказал, что царь, боясь, чтоб с царевной не случилось чего в дороге, отпустил его затем, чтобы он провожал ее в качестве оберегателя. Она поверила, и они поехали дальше.

Дорогой Лунбу-Га стал говорить царевне, что цель сватовства тибетского царя была не сама царевна, а святыня, которую она везет; что Сронцзан-Гамбо имел в виду получить только святыню, а женщина ему не нужна (он ведь воплощение Арья Бало). Потом он еще сказал, будто у тибетского царя нет носа. «Понравится ли тебе, царевна, такой муж?» Царевна после этого задумалась, и у нее появлялась любовь к Лунбу-Га. Подъезжая к резиденции Сронцзан-Гамбо, Лунбу-Га послал людей вперед – донести царю, что он везет ему и святыню и невесту, но что невеста едва ли ему понравится; как от китаянки, от нее несет дурной запах; поэтому при свидании с царевной Лунбу-Га советует царю закрывать свой нос рукавом. Когда невеста была представлена царю, он принял ее, закрыв свой нос рукавом; царевна подумала, что Лунбу-Га сказал правду; царь, в свою очередь, поверил, что царевна имеет дурной запах. Царевну отвели в отдельное помещение.

Однажды она увидела царя и заметила, что у него целый пос. Лицо у него было красивое; она признала в нем то изображение, которое видела в рукаве у Лунбу-Га в Си-ань-фу, и влюбилась в царя. Вельможи, имевшие доступ к царевне, не заметили у нее никакого запаху и донесли о том царю. Царь вновь пожелал видеть царевну. Она говорит ему, что ее обманули, что ей сказали, будто у царя нет носа. Царь сказал, что и он был обманут: ему доложили, что она имеет скверный запах. Теперь он убедился, что это была ложь. Недоразумение их разъяснилось.

Когда обман вельможи Лунбу-Га раскрылся, царь разгневался и хотел казнить его. Царь сказал ему: «За такой гнусный поступок тебя следовало бы лишить жизни, но, так как ты сделал много пользы вере, я оставляю тебе жизнь, но без наказания все-таки оставить тебя нельзя». И царь отдал приказ, чтоб Лунбу-Га чистил золотое толи[70], сев на солнцепеке. Лунбу-Га, исполняя царское приказание, начал тереть золотое толи; лучи солнца попадали на толи и, отражаясь, попадали в глаза Лунбу-Га и он оттого ослеп.

Сронцзан-Гамбо женился на китайской царевне; таким образом, он имел одновременно двух супруг. По истечении некоторого времени танская царевна почувствовала себя беременною; когда пришло время танской царевне родить, непальская дала ей выпить какого-то напитка, от которого та впала в беспамятство; в этом состоянии она и родила. Тогда непальская царевна украла ее ребенка и объявила, будто это она родила. Танская царевна догадалась, что ее ребенок украден непальской царевной. Царь был принужден устроить суд над царевнами. С этою целью он пригласил с одной стороны вельмож из Китая, с другой – вельмож из Непала; сел на престол, призвал двух цариц и этих вельмож, a также велел привести и спорного мальчика, который к этому времени уже подрос. Затем велел принести вина и объявил: которой стороне, китайской или непальской, мальчик поднесет чашу с вином, та сторона ему и есть его родня. И китайские и непальские вельможи бросились к царевичу, прося его дать им вина. Но мальчик, налив чашу вина, нимало не колеблясь, поднес ее старшему из китайских вельмож. Тогда китайская царевна сказала, что это значит, что мальчик ее, и потребовала, чтоб он был передан ей. И она получила своего сына.

Сронцзан-Гамбо стал строить храм для привезенной святыни. Он испустил из себя тысячу хубилганов[71] и при их помощи начал постройку. Однажды одна из цариц несла ему пищу, когда он высекал льва. Он услышал шаги, его внимание было отвлечено от работы, он сделал неверный удар топором и отсек льву нос. И в это время все хубилганы отсекли носы львам, которые они делали. Это и свидетельствует, что они были его хубилганы. И теперь все львы в Лхасе без носов.

В Лхасе находится изображение царя Сронцзан-Гамбо с его двумя женами, танской и непальской царевнами. А также есть изображение слепого Лунбу-Га; несмотря на его поступок, его изображение тем не менее почитается.

Дара-экэ в Си-ань-фу

В ламасы[72] в Си-ань-фу, находящемся в юго-западном конце города, есть изображение сестры тайской царевны, ставшей женою тибетского царя Сронцан-Гамбо. У танского императора было две дочери; одна из них была выдана в Тибет и увезла с собой си-ань-фускую святыню. Младшая сестра чтила святыню и ходила поклоняться опустевшему трону, на котором стояла святыня. Около монастыря была пашня; однажды, когда она шла поклоняться, на пашне китаец жал хлеб; он серпом порезал палец на ноге царевны. Она в испуге бросилась бежать в монастырь; ее нашли спящей на троне в виде мардун[73]. Шрам на ноге остался навсегда; хотя статую подновляют и покрывают новой позолотой, но шрам не позволяет закрыть себя. Эта сестра тоже воплощение богини Дара-экэ. Она-то и стоит теперь в ламасы в Си-ань-фу.