Екатерина Джугашвили - Мой сын – Иосиф Сталин Страница 5

Подошло время окончания Горийского училища. В ту пору из-за волнений в Тбилисской духовной семинарии было принято решение: к вступительным экзаменам допускать только сыновей священников. Это обстоятельство встревожило Сосо, но мать обнадежила его. Она запаслась отличными характеристиками и рекомендациями и вместе с сыном отправилась в Тбилиси.

Этот большой губернский город сильно отличался от тихого провинциального Гори, где почти все жители знали друг друга. Успешные горийцы переживали за неудачливых. О сиротах заботились, как о своих детях. Никто не оставался голодным. Заботу о ритуальных похоронных хлопотах несли не только родственники умершего, но и соседи. Деньги на поминки и на иную помощь собирали всем миром.

В Тбилиси каждый приезжий должен был сам заботиться о себе. Самостоятельно найти ночлег, обзавестись знакомыми – через это проходили все прибывавшие сюда. На Кавказе родственные и дружеские связи всегда были залогом успеха. Официальные законы имели второстепенное значение, существенную роль играли деньги.

Тбилисское общество состояло из многих этнических и социальных слоев. На верхних ступенях социальной лестницы, которую возглавлял наместник царя, он же генерал-губернатор, располагались высшие русские чиновники. Рядом с ним находились высокородные грузинские аристократы. Кроме русских и грузинских князей, богатейшими людьми города были армянские магнаты, которые строили большие доходные дома, покровительствовали больницам. Конкуренцию многочисленным армянским торговцам составляли не менее многочисленные кинто (9).

На улицах Тбилиси грузинский язык перемешивался с русским, армянским, азербайджанским. Английский путешественник Джеймс Брaйс задолго до появления в Тбилиси Сосо был очарован экзотическим разнообразием, шумной и кипучей жизнью этого города.

В своей работе «Закавказье и Арарат: заметки о путешествии в 1876 году» он писал, что в Тбилиси наибольшее впечатление на приезжего оказывали не достопримечательности, а город в целом, представлявший собой конгломерат языков, национальностей, религий и обычаев. Характер его определялся тем, что это был не один, а совокупное множество характеров. Тут бок о бок жили разные народы. Они трудились, продавали, покупали, хотя старались близко не соприкасаться. Они не любили, но и не ненавидели друг друга[17].

На низших ступенях социальной лестницы стояли ремесленники и рабочие. Это были бывшие крестьяне, которые перебрались сюда из деревень в поисках лучшей доли. Бурно развивавшийся город предоставлял им работу на заводах, фабриках, в сфере торговли.

Летом 1894 года Кеке и пятнадцатилетний Сосо прибыли в Тбилиси. Кеке вспоминает, что, как только поезд приблизился к городу, сын расплакался. На него напал страх встречи с отцом и возможного насильственного привлечения к работе на обувной фабрике. Сквозь слезы он промолвил: мне лучше умереть, чем стать сапожником.

Кеке тоже боялась возможной встречи. Она собиралась в случае такого оборота дел поднять крик и позвать полицию. Но все обошлось.

К Тбилиси они подъехали утром. Сосо был очарован городом. У Кеке не было достаточно денег для найма жилья. Беспокоить родственников она не решилась. Комната нашлась в одном из старых районов Тбилиси. Хозяйка, молодая армянка, была одна, так как все ее домочадцы временно отбыли в деревню. Кеке с ней быстро подружилась. Хозяйка была рада неожиданным постояльцам и считала, что квартиранты принесли ей счастье, ибо вскоре она вышла замуж. После этого она на радостях отказалась взимать плату за проживание и даже подарила матери Сосо красивую шаль.

Необходимо было найти тех, кто помог бы устроить допуск к экзаменам в семинарию. Кеке попросила содействия у дальней родственницы Като Анариашвили, чьим соседом являлся священник Чагунава, работавший в семинарии. Кеке и Като обратились к жене священника – Маке, рассказав о способностях мальчика.

Представ перед священником, Сосо добился его расположения и тот рекомендовал его известному историку и этнографу Тедо Жордания[18].

В конце концов Сосо был допущен к экзаменам. Кеке была так рада, что сделала благодетельнице Маке подарок: сшила и простегала одеяло. Это был типично кавказский поступок и подарок.

Сосо Джугашвили успешно сдал экзамены и был зачислен в семинаристы на правах частичного государственного обеспечения. Семинаристу была нужна форменная одежда и Кеке срочно выехала в Гори добывать средства для необходимых покупок. Тем временем ей сообщили, что после окончательного подведения итогов вступительных экзаменов Сосо получил полное государственное обеспечение. Кроме того, в результате хлопот Тедо Жордания новоиспеченному семинаристу предоставили место в общежитии. Все это позволило сэкономить до ста рублей, что являлось по тем временам большой суммой.

Для Сосо настала пора самостоятельной жизни. Он регулярно, два раза в неделю посылал маме письма. Та читала и перечитывала их, с нетерпением ждала Рождества и Пасхи, когда сын приезжал на каникулы. В свой первый приезд Сосо привез гостинец: припасенную загодя горсть сахара – часть своего скудного пайка. Мать на целый год растянула удовольствие лакомиться сыновним сюрпризом.

Они очень любили друг друга, но вскоре над безоблачным счастьем Кеке сгустились тучи.

Сосо хорошо учился и считался примерным семинаристом. После первого года учебы он был восьмым в классе по успеваемости – весьма неплохой показатель. Вначале никаких признаков вольнодумства за ним не замечалось. Он уважительно относился к преподавателям, старался получить максимум знаний. Тбилисская православная духовная семинария была отдельным миром. Это оказывало немалое влияние на умы и воззрения учащихся, хотя далеко не такое, как хотели бы преподаватели. Сокурсник Доменти Гогохия впоследствии, описывая семинарию, именовал ее «каменным мешком», в котором царили жесткие антигрузинские порядки. Одновременно семинария была рассадником всякого рода освободительных идей – народно-национальных и марксистско-интернациональных. Установленный в семинарии иезуитский режим вызывал протест у Сосо, питал и усиливал его революционный настрой.

Тридцать лет спустя, в беседе со своим биографом Эмилем Людвигом, когда тот намекнул, что становлению протестного характера вождя способствовали тяготы детства, жесткое обращение с ним отца, Сталин возразил и настоял, что определяющим фактором послужила семинария[19].

Большинство семинарских служителей, о которых нелицеприятно отзывается Сталин, были русскими. Они отличались негативным отношением к грузинской культуре и языку. Ректор семинарии архимандрит (10) Серафим (Мещеряков) называл грузинский язык собачьим. Такого же мнения был и экзарх (11) Грузии, архиепископ Владимир (Богоявленский). Семинарское начальство стояло на страже тех правил, которые запрещали чтение «посторонней» литературы на грузинском языке. Даже разговор семинаристов-грузин на родном языке не одобрялся. Использование грузинского языка было ограничено использованием его для чтения средневековых религиозных текстов. Однако обсуждение этих текстов шло уже на русском.