Виктор Меркушев - Забытые тексты, забытые имена. Выпуск 2. Литераторы – адресаты пушкинских эпиграмм Страница 5

У князя, помимо Пушкина, было множество других знакомств с поэтами и писателями, никоим образом не замеченных в симпатии к «Беседе любителей русского слова». Это и сыграло против Шаховского при восшествии на престол Императора Николая. Управление императорских театров было реорганизовано, и Александр Александрович был отстранён от должности вследствие обвинения его в дружеских связях с литераторами из декабристского лагеря.

Шаховскому пришлось уйти со службы, но не из профессии. Он продолжал ставить свои пьесы и писать повести и рассказы, по которым было заметно, что тесное знакомство с Пушкиным не прошло даром: в поздней прозе князя явственно угадывалось его литературное влияние.

Князь так и не узнал о посвящённой ему, Шишкову и Шихматову, пушкинской эпиграмме, хотя почти всю жизнь собирал эпиграммы и стихотворения на самого себя. А их было немало и немудрено, что какие-то из них не доходили непосредственно до адресата. Поэтому закончим наше повествование о Шаховском эпиграммой Вяземского на нашего героя, которая в коллекции князя всё же была.

Мадригал Гашпару

[На А. А. Шаховского]

Сбылось моё пророчество пред светом:Обмолвился Гашпар и за мои грехи.Он доказал из трёх одним куплетом,Что можно быть дурным поэтомИ написать хорошие стихи.

При составлении использованы издания:

А. С. Шишков. Собрание сочинений и переводов адмирала Шишкова (в 17 частях). Cанкт-Петербург. Типография Императорской Российской Академии. 1826 г.

С. Шихматов. «Иисус в Ветхом и Новом Заветах, или Ночи у креста». Стихотворения князя Сергея Шихматова. Cанкт-Петербург. Типография Императорской Российской Академии. 1824 г.

А. А. Шаховской. Сочинения. Санкт-Петербург. Серия «Дешёвая библиотека». Издание А. С. Суворина. 1898 г.

Все публикуемые тексты приведены в соответствие с правилами современного русского языка.

А. Шишков

Стихи для начертания на гробнице Суворова

Остановись, прохожий!Здесь человек лежит на смертных не похожий:На крылосе в глуши с дьячком он басом пелИ славою, как Пётр иль Александр, гремел.Ушатом на себя холодную лил водуИ пламень храбрости вливал в сердца народу.Не в латах, на конях, как греческий герой,Не со щитом златым, украшенным всех паче,С нагайкою в руках и на козацкой клячеВ едино лето взял полдюжины он Трои.Не в броню облечён, не на холму высоком –Он брань кровавую спокойным мерил окомВ рубахе, в шишаке, пред войсками верхом,Как молния сверкал и поражал как гром.С полками там ходил, где чуть летают птицы.Жил в хижинах простых, и покорял столицы.Вставал по петухам, сражался на штыках;Чужой народ его носил на головах.Одною пищею с солдатами питался.Цари к нему в родство, не он к ним причитался.Был двух империй вождь; Европу удивлял;Сажал царей на трон, и на соломе спал.

С. Шихматов

На Преображение Господне

Ты ныне на горе, Мессия и Господь!Свою преобразил богоприимну плоть,Дав перстному ея блеск солнечный составу;Твоим ученикам Твою являя славу,Не всю – но вместную для бренных их очей.Единый из Твоих бесчисленных лучейИ нам да возблестит во тьме греха сидящим;И вновь да сотворит добротами блестящимПомеркшее во зле душ наших естество.Тебе, о светов Свет! честь, слава, торжество!

Словесным бытие прообразуя ново,Твоё востание из мёртвых – Боже Слово!Возшёл Ты на Фавор, над зыби облаков,С избранной троицей Твоих учеников,С Петром, с Иаковом, и с другом Иоанном;И вдруг в величии представ богосиянном,Дал им вкусить восторг верховного добра.Вдруг светом облеклась Фаворская гора;И немощны взирать на образ богомужный,На отблеск Божества сокрытого наружный,Лицем ученики поверглися во прах;И горних слуг Твоих объял священный страх,И с твердью потряслись высоки своды звездны,И мира дольнего вострепетали бездны,И вся, во ужасе, восколебалась тварь,Зря в теле на земли Тебя, о славы Царь!

А. Шаховской

Сводные дети

Басня

Вдова, соскучась быть вдовоюИ видя, что у ней желтеет цвет лица,Сединка кое-где блестит над головою,Решилась выйти за вдовца,И в мужнин дом ввела с собоюПолдюжины своих с покойником детей;А так же, как у ней,И от покойницы, не меньше многоплодной,Остались у вдовца ребятки на руках.Жена взялась смотреть за всей семьёю сводной,Как о своих, пещись о мужниных детях;И говорит: «Они, бедняжки-сиротинки,Невинные птенцы;О детях могут ли пещися так отцы,Как матери? Ах! мы об них и порошинкиУж, верно, не дадим упасть.И разве мужнино дитя жене чужое?Когда в младенчестве постигла их напасть,То бог велит об них пещися вдвое».Что ж вышло? Через годЗаметил муж, что матушкины деткиЦветут, как розоны на ветке,И зреют, как румяный плод;Его же, будто испитые,Такия тощие, худые,Что вчуже жалко поглядеть;То каково ж отцу смотреть?Он, покачавши головою,Вздохнул и вымолвил сквозь слёз:«Так с новою моей женоюЯ в дом к себе пиявиц перевёз!И тем они толстеют,Что кровь мою сосут», –Сосед, случившись тут,Шепнул отцу: «Где ж матери радеютТак о детях чужих,Как о своих?»

Александр Скарлатович Стурдза

Холоп венчанного солдата,Благодари свою судьбу:Ты стоишь лавров ГеростратаИ смерти немца Коцебу.

Короткая и зловещая эпиграмма, посвя-щённая Стурдзе. Хлёсткая и беспощадная как брошенная в лицо перчатка. Она ходила по всему Петербургу, утяжелённая ещё одной фразой, уже совершенно непечатной. Зная Пушкина, не вызывает сомнения, что он искал дуэли со своим адресатом, с этим «солдатским холопом», но судьба в который раз «благословила» Стурдзу, и дуэли так и не случилось.

А. С. Стурдза. Портрет неизвестного художника XIX века

Несмотря на то, что имя Стурдзы вскоре будет известно каждому школьнику, и творческое наследие самого убеждённого сторонника внедрения религиозного образования в России будет возвращено из небытия, пока Александр Скарлатович Стурдза всё же остаётся незнакомым современному читателю. Поэтому включение его в этот сборник наряду с другими, заслуженно или незаслуженно забытыми авторами, ни у кого не должно вызывать серьёзных возражений. В отличие от Кюхельбекера, которого уж точно невозможно отнести к утраченным литературным именам, Стурдзе Пушкин посвятил всего несколько строчек от своей щедрой и крылатой Музы. В переписке Пушкина, правда, сохранилась такая фраза, написанная много позднее анти-стурдзовской эпиграммы: «…Я с ним не только приятель, но кой о чём и мыслим одинаково, не лукавя друг перед другом». Конечно, можно предположить, что: