Мадлен Жанлис - Роза, или Палаты и хижина Страница 5

Карета пріѣхала; возвратились во дворецъ. Фридрихъ въ такой нещастной для себя день не смѣлъ отдать Розѣ письма своего, и сверхъ того считалъ за нужное посовѣтоваться съ философомъ Клакенбергомъ о своей ревности. Баронъ смѣялся надъ забавнымъ совмѣстничествомъ, и такъ ободрилъ Фридриха, что онъ на другой день отдалъ свое любовное объявленіе. Роза, заплакавъ отъ досады, прибѣжала съ письмомъ къ Амелія. Тутъ Принцесса открыла ей свое намѣреніе. "Графъ N., сказала она, любитъ тебя; ему тридцать пять лѣтъ; онъ доброй человѣкъ, богатъ, хочетъ на тебѣ жениться, и мнѣ одной объявилъ тайну свою. Мы согласились отсрочить свадьбу на годъ; но дурачество сына моего заставляетъ меня ускорить ее. И такъ, любезная Роза, поди теперь же къ отцу, сказать ему о томъ, и требовать его согласія. Думаю (примолвила она съ улыбкою), что онъ не будетъ спорить съ нами. Скажи, что Графъ даетъ ему землю и прекрасной домикъ близь того замка, гдѣ вы будете жить семь или восемь мѣсяцевъ въ году; слѣдственно онъ не разстанется съ милою своею дочерью." Роза трепетала, и наконецъ не могла удержаться отъ слезъ; не отвѣчала ни слова, пошла въ хижину, и разсказала отцу все слышанное отъ Амеліи. "Что же ты думаешь?" спросилъ Германъ. Она закраснѣлась и потупила глаза въ землю. "Хочешь-ли знатности?" — Нѣтъ, батюшка, отвѣчала Роза: я увѣрена, что этотъ бракъ не сдѣлаетъ меня щастливою…. Германъ обнялъ ее съ восторгомъ, говоря: "Милая дочь! Богъ наградитъ тебя за то утѣшеніе, которое чувствую въ эту минуту! Однакожь не думай, чтобы, отказываясь отъ знатности и богатства, ты приносила великую жертву добродѣтели; нѣтъ, это ложное щастье заставило бы тебя часто плясать отъ горести. Изъ добраго семейства, которое тобою славится, ты перешла бы въ такую фамилію, которая стыдилась бы видѣть тебя въ своемъ кругу. Ты была бы тамъ послѣднею; напротивъ, оставаясь съ нами, по добродѣтелямъ своимъ, пріятностямъ и скромности будешь всегда имѣть первое мѣсто. Однимъ словомъ, ты жертвуешь одною гордостію и ложными удовольствіями роскоши, но всѣ истинныя пріятности у тебя остаются: миръ души, дружба, изобиліе, спокойной домикъ, плодоносная земля, прекрасной садикъ и цвѣтники. Сохрани, милая Роза, сохрани на себѣ эту простую одежду, и руку свою отдай навѣки такому человѣку, которой приметъ ее съ восторгомъ и благодарностію, и котораго душа тебѣ извѣстна."…..Германъ замолчалъ; а Роза, устремивъ на него наполненные слезами глаза, взоромъ своимъ, казалось, требовала, чтобы, онъ наименовалъ человѣка…. Я позову Вильгельма, сказалъ наконецъ Германъ…. "Ахъ нѣтъ! сами говорите!" отвѣчала Роза. — Не уже ли ты не понимала нашего общаго желанія?… "Батюшка, другъ мой!" — Хочешь ли его исполнить? — "Батюшка! дочь ожидаетъ вашего повелѣнія"… Германъ всталъ, вышелъ, и черезъ минуту возвратился съ Вильгельмомъ, которой, упавъ на колѣна передъ Розою, однѣми слезами могъ изъявить свою радость, свое изумленіе и щастіе. — Положили быть свадьбѣ черезъ мѣсяцъ, и требовать на то согласія Принцессы.

Роза возвратилась во дворецъ. Надѣвая другое платье и видя опять великолѣпныя комнаты, блескъ и роскошь, она почувствовала въ сердцѣ какую то горесть; испугалась себя, и не разумѣла, какъ можно жалѣть о томъ, что не достойно уваженія. Она не знала, что это минутное противорѣчіе есть дѣло не сердца, а воображенія. Вспомнивъ о Вильгельмѣ и своемъ отцѣ, Роза успокоилась; но только съ величайшею робостію могла сказать Амеліи, что Германъ не соглашается. Принцесса изумилась. "И такъ онъ помѣшался!" отвѣчала она: "но не тужи, милой другъ мой! я завтра сама поѣду къ нему."… Ахъ нѣтъ! воля его тверда и рѣшительна.. — "Чего же онъ хочетъ?!" — Зятя по своему сердцу и, должно признаться, по моему! — "Кого же?" — Избавителя моей благотворительницы. — "Вильгельма?" — Я его люблю. — "Ты предпочитаешь Вильгельма Графу N.?" — Батюшка выбираетъ его. — "И ты сама?" — Естъли мнѣ только позволено выбирать.

Оскорбленная Амелія, помолчавъ, сказала съ холоднымъ видомъ: "Признаюсь, что я ожидала отъ тебя другихъ, благороднѣйшихъ чувствъ, и не думала воспитывать тебя для хижины"…. Ахъ! ваши благодѣянія не потерлны, съ жаромъ отвѣчала Роза: признательность останется навѣки въ моемъ сердцѣ. Таланты, которые имѣю по вашей милости, не будутъ конечно славиться въ свѣтѣ, но украсятъ мое уединеніе; мнѣ не станутъ завидовать, но я буду щастлива; щастлива и тѣмъ, что всегда могу видѣть васъ. Блескъ знатности и богатства ослѣпитъ ли чувствительное сердце, вами образованное? — "Довольно, довольно, Роза!" сказала Амелія, смягчивъ голосъ и видъ свой: "подумай еще хорошенько, и отвѣчай мнѣ рѣшительно черезъ недѣлю!"

Принцесса, гордясь своею питомицею, желала ей блестящаго замужства; Однакожь внутренно удивлялась ея твердости. Могла ли сама нѣжная, добрая Амелія, размысливъ основательно, не чувствовать, что истинное благородство состоитъ въ презрѣніи гордой суеты, и что обыкновенная душа плѣнилась бы тѣми выгодами, которыхъ не хотѣла Роза? Такія мысли были уже великимъ достоинствомъ для Принцессы; однакожь Амелія все еще желала, чтобы Роза вышла за богатаго и знатнаго господина.

Недѣля минула, и Роза повторила все то, что она говорила прежде. Амелія начала досадою, а кончила искреннимъ добродушнымъ согласіемъ, обѣщая Розѣ, вмѣсто приданаго, нѣсколько десятинъ земли и стадо овецъ. Условились сдѣлать свадьбу безъ всякой пышности, и до того времени не говоришь объ ней.

За недѣлю до назначеннаго дня Роза скинула навсегда то платье, которое носила при Дворѣ, и надѣла крестьянское, съ тѣмъ, чтобы уже никогда не оставлять его. Переодѣваясь такимъ образомъ, она грустила, и чтобы оправдаться въ собственныхъ глазахъ своихъ, повторяла: я разстаюсь съ моей благодѣтельницею, и только объ ней жалѣю!

Роза съ трепетомъ вошла въ кабинетъ къ Амеліи, и съ рыданіемъ упала къ ногамъ ея. "Милая Роза! сказала Принцесса, обнимая свою питомицу: одно суетное предразсужденіе заставляло меня не соглашаться на благоразумное твое намѣреніе; теперь удивляюсь тебѣ и вижу, что разсудокъ бываетъ всегда на сторонѣ невиннаго и чувствительнаго сердца. Гордость не ослѣпила тебя: за то, наградою твоею будетъ щастіе; ты найдешь его въ жизни сообразной съ природою, въ вѣрности мужа и въ добродѣтели дѣтей своихъ. Ахъ! не жалѣй никогда о пышности, которою жертвуешь. Среди великолѣпія, меня окружающаго — среди всѣхъ блестящихъ изобрѣтеній роскоши — естьли бы ты знала, сколько слезъ я пролила въ жизни, сколько принужденія и скуки вынесла, и сколь много доброты надлежало: мнѣ имѣть въ сердцѣ, сколь много разсудка и мучительной осторожности требовалось на то, чтобы не развратиться!… Поди въ щастливую свою хижину; сокройся подъ мирнымъ ея кровомъ отъ сѣтей порока и злобы! Я часто буду тамъ видѣться съ тобою; и естьли бы не столь нѣжно любила тебя, то могла бы — тамъ единственно могла бы въ первой разъ почувствовать зависть!"