Максим Макарычев - Александр Мальцев Страница 51

Васильев в сборной и «Динамо» был эталоном мужественного игрока. Во время чемпионата мира в 1976 году, проводившегося в польских Катовицах, ему в одной из игр раздробили мизинец. «Отправляйся в раздевалку! Немедленно лечиться», – буквально приказал защитнику тренер Борис Кулагин. «Нет, я могу и буду играть», – уперся Валерий Васильев, который понимал, что нужен команде, неудачно выступавшей на этом первенстве мира. Когда уже после окончания матча в раздевалке Васильев снял хоккейную крагу, все в сборной обомлели. Перчатка защитника до краев была наполнена кровью.

В 1973, 1977, 1979 годах Валерия Васильева признавали лучшим защитником чемпионатов мира. Подобное достижение в истории было лишь у легендарного Николая Сологубова. Васильева пять раз (!) в 1974–1975, 1977, 1979, 1981 годах включали в символическую сборную мира по итогам первенств планеты.

К сожалению, тяжелые нагрузки и годы изнурительных матчей для легенды советского хоккея не прошли бесследно. Васильев перенес три инфаркта. Причем один из них в 1978 году, в то время, когда еще был действующим хоккеистом. Во время пражского чемпионата мира в заключительной, незабываемой по своему внутреннему напряжению игре с чехословаками Васильев упал от сердечного приступа прямо на скамейке запасных. Уже позже, в Москве, врач динамовской команды во время медосмотра сообщил Валерию Васильеву, что тот перенес инфаркт на ногах. Но спустя несколько дней мужественный защитник уже был на льду…

Однажды в динамовском офисе я стал свидетелем одной любопытной сцены. Виталий Семенович Давыдов перебирал архивные материалы и нашел фотографию Анатолия Фирсова, мчащегося к воротам противника на огромной скорости. Давыдов показал снимок Мальцеву, зная, с каким искренним уважением тот всегда отзывается о выдающемся армейском игроке, которого наряду со Старшиновым и Харламовым включил в «свою тройку» самых лучших нападающих отечественного хоккея.

«И все равно, Саша, я считаю, что Фирсов – второй после тебя. Ты – лучше. Хотя, когда Толя находился в расцвете сил, с его броском, катанием, осанкой, выносливостью, равных ему не было и близко», – произнес Давыдов, пока Мальцев разглядывал снимок. «Не соглашусь. Он – первый. Куда мне…» – оборвав фразу на полуслове, произнес Мальцев.

«Как игрок, как хоккейный эталон для Мальцева был Фирсов. Я освещал чемпионат мира 1969 года и хорошо помню, как завороженно наблюдал Саша за тренировками и игрой своего старшего товарища по сборной, как разучивал его финты и продвигался дальше», – вспоминает Владимир Писаревский.

Мальцеву, который когда-то сказал своей маме, что «хочет быть, как Фирсов», довелось сыграть с кумиром детства в одной тройке в сборной СССР целых 29 матчей! «Это дорогого стоит, – признается Александр Якушев. – У Тарасова нужно было заслужить, чтобы игрок из другого клуба сыграл в одной тройке с его любимцем Фирсовым. Случайных людей в этой тройке никогда не было».

Сам Анатолий Фирсов так высказывался по поводу таланта юного нападающего в начале его карьеры: «Высокий класс Александра Мальцева состоит в том, что, выходя на площадку, он моментально исчезал из поля зрения противников и болельщиков, а затем возникал откуда-то и забивал гол».

«В игре Анатолия Фирсова меня поражала его скорость. Прежде всего, скорость мысли. Порой мне кажется, что игра Фирсова состоит из непрерывного ряда озарений: в горячей, напряженной обстановке, мгновенно ориентируясь, он находит самые неожиданные решения. Затем скорость выполнения того или иного технического приема, паса, обводки. И скорость бега. Три скорости, взятые вместе и перемноженные. Он мыслит в игре, не отделяя задуманное от исполнения, думает синхронно с действиями и действует синхронно с поисками правильного решения», – вспоминал об игре одного из своих любимцев Анатолий Тарасов.

Анатолий Фирсов достиг феноменального показателя в выступлениях за национальную команду: в 166 играх за сборную СССР забросил 134 шайбы, в среднем 0,8 шайбы за игру! Он, как и свой знаменитый финт, многое начал делать в советском и европейском хоккее первым. Первый стал загибать крюк у клюшки. Фирсов в сборной был своего рода предтечей Мальцеву: тренеры пробовали армейца в разнообразных сочетаниях, и со всеми игроками Фирсов быстро находил общий язык.

«Толя Фирсов был не только самым техничным игроком моего хоккейного поколения, но и настоящим атлетом, уделявшим большое внимание физической подготовке. Не говоря уже о его природной силе. Тело Фирсова было настоящей горой мышц», – признается Виталий Давыдов.

Недавно Владислав Третьяк рассказал автору этих строк, что, вопреки устоявшемуся мнению, первым не Харламова в 1972 году, а Фирсова в конце 1960-х годов хотели видеть в своей профессиональной лиге руководители некоторых клубов НХЛ.

Анатолий Фирсов был непревзойденным мастером при игре в неравных составах. Это сегодня никого не удивишь, когда нападающий сменяет защитника, стоит только команде получить преимущество, чтобы усилить атакующую мощь пятерки при численном перевесе. В 1960-е годы именно Фирсова выпускали четвертым нападающим в те минуты, когда ЦСКА или советская сборная имели численный перевес. И подобное новшество Тарасова для многих было в диковинку. Но еще больше Фирсов запомнился болельщикам, когда появлялся в роли защитника при численном меньшинстве его команды. В хоккее есть термин «тайм-киллер». Им называют игрока, умело «убивающего», крадущего время у противника, имеющего большинство. Фирсов был эталоном такого игрока, при этом умудряясь оставаться на льду по две-три смены подряд. Однажды во время встречи московских армейцев с питерскими Анатолий Фирсов провел на льду 46 игровых минут из 60!

Игрока необычайной выносливости, Фирсова, как настоящего гения, окружали легенды. Одна из них была связана с недюжинной силой этого хоккеиста, отнюдь не богатырского роста, особенно в сравнении с тем же Александром Рагулиным. Из уст в уста передавалась история про то, как однажды Анатолий Фирсов ремонтировал свою «Волгу». Он закрепил домкрат на земле, а не на асфальте. Как только игрок стал залезать под машину, домкрат просел в землю и неожиданно соскочил в сторону, придавив бедра Фирсова. Руками и ногами целых полчаса он удерживал машину, пока не подоспела помощь.

У Фирсова был свой конек – коронный финт, на который регулярно «покупались» защитники соперника. На высокой скорости он применял фирменную обводку «клюшка – конек – клюшка» – направлял шайбу назад, при этом проводя клюшку вперед, тут же коньком резко подталкивал шайбу вперед к клюшке, оставляя соперника за своей спиной. Повторить этот финт и сейчас удается далеко не каждому зрелому игроку, тем более в важном матче – он требует от хоккеиста не только отшлифованного исполнения, но и чрезвычайного хладнокровия и ощущения себя абсолютно уверенным и раскрепощенным на льду. «У Анатолия была очень оригинальная обводка. Я просто даже не знаю, с кем его из нынешних игроков сравнить. Его сложный прием “клюшка – конек – клюшка” до сих пор никто не может выполнить так же безупречно, как это делал он сам, – вспоминает Виталий Давыдов. – Отдельные слова надо сказать о его сверхмощном броске. Он бросал по воротам от синей линии с такой силой, что добровольцев грудью остановить свистевшую шайбу не находилось. До сих пор вижу перед собой глаза одного из лучших чешских вратарей Дзуриллы, который, видя Фирсова, выходящего на лед, начинал чувствовать себя не в своей тарелке. Казалось, что даже через маску проступает холодный пот. А когда Фирсов еще только катил к синей линии, намереваясь бросить по его воротам, бедолага Дзурилла принимал не классическую вратарскую стойку, не сжимался, а, наоборот, вопреки законам вратарской логики, распрямлялся, лишь бы шайба не угодила ему в голову».