Сергей Нечаев - Русская Ницца Страница 51

А вот еще одна версия. Убедившись, что «дойная корова революции» постепенно уходит из-под контроля, «товарищи» попытались заставить С. Т. Морозова передумать. Кстати сказать, для этого к нему неоднократно присылали Максима Горького, но Савва Морозов поссорился с ним, заявив, что не желает финансировать кровопролитие. Для этого в Канны приехал «товарищ Красин».

Он встретился с взбунтовавшимся миллионером на улице и попросил 1200 рублей на покупку оружия. С. Т. Морозов решительно отказал и ему. По всей видимости, Савве Тимофеевичу пригрозили, но он не поддался шантажу, и тогда последовал роковой выстрел. Подобное объяснение, кстати, имело широкое хождение в дореволюционной Москве и даже попало в «Мемуары» С. Ю. Витте.

Некоторые считали, что пресловутый страховой полис «на предъявителя» мог и не предназначаться именно Марии Андреевой. Чем не вариант: актриса не хотела расставаться с щедрым любовником, предпочитая и дальше «тянуть» из него денежки, но он почему-то отказался это делать впредь, и тогда полис могли просто выкрасть…

Есть и еще версия, которая на первый взгляд кажется просто чудовищной. Смерть С. Т. Морозова была выгодна его матери, ревнительнице «старой веры» Марии Федоровне. Дело в том, что в последнее время отношения между ними были далеки от идеальных. После Кровавого воскресенья мать содействовала отстранению сына от руководства фабриками и под предлогом того, что он нуждается в срочном отдыхе, отправила его на Лазурный Берег…

Недостатка в версиях по поводу смерти С. Т. Морозова нет.

В частности, А. А. Арутюнов в книге «Убийцы Саввы Морозова» пишет:

«На протяжении всех лет советского режима официальные историки пытались убедить нас, что С. Т. Морозов стал жертвой царской охранки. Ну а надо ли было ей ликвидировать известного фабриканта? Неужели он был опасней для самодержавия, чем, скажем, Ульянов, Зиновьев, Троцкий, Дзержинский, Парвус, Красин или бандиты Сталин и Камо?

Что касается официальных властей, то они приняли непосредственное участие в похоронах Морозова, да и вообще сочувственно отнеслись к этому печальному событию…

Анализируя всю доступную информацию, можно с уверенностью сказать, что царская охранка к смерти С. Т. Морозова была непричастна. Но кто тогда мог быть заинтересован в его гибели? Наверное, те, кто рассчитывал извлечь из этого определенную выгоду… «Еще задолго до отъезда за границу, — пишет внук Морозова, — он вручил Марии Федоровне Андреевой страховой полис на сто тысяч рублей на случай своей смерти для передачи этих денег большевикам»…

Была опубликована книга самой Андреевой, в которой приводится ее письмо другу Горького Н. Е. Буренину от 17 августа 1938 года: «Морозов считал меня нелепой бессребреницей и нередко высказывал опасение, что с моей любовью все отдавать я умру когда-нибудь под забором нищей, что обдерут меня как липку и чужие, и родные. Вот поэтому-то, будучи уверен в том, что его не минует семейный недуг — психическое расстройство, — они застраховал свою жизнь на сто тысяч рублей на предъявителя, отдав полис мне».

Как видим, ни о какой передаче этих денег большевикам речи не идет. Совсем другое дело, как она решила распорядиться ими…

Итак, Морозов, увлекшись Андреевой, вручил ей страховой полис, чтобы она не умерла «под забором нищей». Это произошло в 1904 году. Вероятно, Андреева рассказала об этом своему закадычному дружку Красину. Нет сомнения в том, что именно этому профессиональному мошеннику, Л. Б. Красину, и пришла в голову мысль ускорить получение денег по полису. Тем более что после Кровавого воскресенья Морозов отвернулся от большевиков, лишив их тем самым значительной материальной поддержки.

А то, что Красин был вполне криминальной личностью, говорят многие факты. По заданию Ленина Никитич (кличка Красина), «маг и волшебник большевистской партии», попытался организовать в Берлине печатание фальшивых ассигнаций, но это дело вовремя пресекла германская полиция. Именно Красин был организатором планировавшегося ограбления и убийства банкира Мендельсона, которое тоже провалилось, а исполнитель этой акции, опытный рецидивист Камо, вызванный Красиным из России для ограбления миллионера, был арестован тайной полицией…

На этом можно было бы поставить точку, поскольку и так предельно ясно, что Савва Тимофеевич былубит большевиками, чтобы воспользоваться страховым полисом».

А вот мнение по этому поводу Э. С. Радзинского:

«В мае 1905 года на вилле в Ницце поселился Савва Морозов, знаменитый богач и меценат, много помогавший революционерам. Он был тогда в тяжелой депрессии. Красин приходит к Савве. После этого визита Морозов завещает свой страховой полис актрисе Марии Юрковской-Андреевой. Она не только актриса, но и агент большевистского ЦК. Вскоре Морозова находят с пулей в сердце. Застрелился? Застрелили?

Возможно, ответ знал Красин…

Но история с морозовскими деньгами на этом не кончилась. Николай Шмидт, племянник Морозова, владел большой мебельной фабрикой. Он был тайным членом РСДРП и в дни революции 1905 года устроил восстание рабочих… на собственной фабрике, за что и был посажен в тюрьму. Он не раз объявлял прилюдно, что все его огромное состояние завещано любимой партии. В 1907 году он покончил с собой в тюрьме при странных обстоятельствах.

И… никакого завещания не оказалось! Наследниками стали две его сестры. Но у Красина был свой подход к ситуации. Сначала к старшей, Екатерине, был подослан большевик Николай Андриканис — и он успешно женился на ней, но, к сожалению, денег партии не отдал. Тогда к младшей, Елизавете, подсылают молодого большевика Василия Лозинского (партийная кличка — Таратута). Он вступил с ней в связь и обеспечил ее показания на суде в пользу большевиков. «Вы бы смогли? И я бы не смог… Тем-то Таратута хорош, что ни перед чем не остановится, — говорил Ленин члену ЦК Николаю Рожкову. — Это человек незаменимый».

Процесс по шмидтовскому наследству большевики выиграли и получили огромную сумму. На изготовление красинских бомб, на подготовку налетов и грабежей шли морозовские и шмидтовские деньги. И возвращались с процентами».

Б. М. Носик в статье «Загадочная смерть в Каннах» пишет:

«Зная о предстоящем отъезде Морозова на Ривьеру, в Виши скоро нагрянул и сам Красин.'. Через неделю он объявился незваным и в каннском «Руаяль-отеле». Существуют два разных сообщения об этом визите. Согласно одному из них, «Савва отказал Льву Борисовичу в аудиенции». Согласно же рассказу родных Саввы (записанному в 1990 году на магнитофон американским историком Ю. Фельштинским в присутствии московского историка Н. Пирумовой), Морозов потребовал, «чтобы его ввели в курс дел»: «А дальше, когда он столкнулся как раз, может бьипь, со всякими проявлениями терроризма, то тут он и начал, может бьипь, спрашивать, а что, собственно говоря, почему, зачем, может быть, на этом он споткнулся».