Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса Страница 51

Черчилль свой выбор сделал перед войной. Встав у кормила власти, он непреклонно следовал ему до логического завершения. Он обладал юношеским пылом и закаленным в невзгодах сердцем. Детство его, как и Гитлера, носило печать травмы, но в его случае речь идет об отсутствии родительской любви. Он знал, что такое отчаяние, и ощущал эту черную пропасть, которую окрестил своим "черным псом" и в зрелом возрасте. Вероятно, только такой человек, не аналитик и психически неустойчивый, но наделенный известной долей безрассудства для преодоления неожиданных препятствий, был способен вытащить страну из развивающегося кризиса. Первые признаки дали о себе знать, когда германские бронетанковые колонны, с легкостью разметав французские войска, отделили их от Британских экспедиционных Сил. Французское правительство покинуло Париж, и Муссолини согласился объединить с Гитлером свои усилия. 22 июня Франция официально капитулировала.

Черчилль дрогнул только раз, когда согласился уступить просьбе Галифакса, оставленного им на должности министра иностранных дел, отправить Муссолини послание с предложением провести мирную конференцию, но в тот же день, подавив импульс, пересмотрел решение. После эвакуации большей части Британского экспедиционного корпуса из Дюнкерка он сказал стране и Гитлеру: "Мы пойдем до конца… мы никогда не сдадимся", но будем бороться "до тех пор, пока с Божьей помощью новый мир со всей его мощью и силой не выступит на защиту и освобождение старого".

Народ внял ему. Вот как представил это лорд Глэдуин: "Мы знали, за что боремся. Больше не было сомнений насчет того, как выиграть войну; мы должны были выиграть ее, и точка. Черчилль, как мне кажется, был символом этого коллективного чувства".

Глава 13.Высокомерие

В Германии все административные органы были охвачены эйфорией. Несколько недель назад Гитлер сплясал джигу триумфа на том самом месте в Компьенском лесу, где был подписан мирный договор, положивший конец Первой мировой войне.

23 мая, когда полный коллапс западных армий был неизбежен, министр иностранных дел, барон Эрнст фон Вейцзекер, заметил, что можно было бы предложить Великобритании. легкий выход: не встревать в континентальные дела и позволить Германии утвердиться. "Мир, возможно, и окажется для англичан выгодным, — добавил он, — но позорным".

Фон Вейцзекер был представителем класса традиционного чиновничества. На своем посту он решил остаться с тем, чтобы сдерживать нацистов и помешать им занять все важные должности. Как и Хаусхофер, он представлял внутреннюю оппозицию режиму, которому служил. Он любил обсуждать с Беком, Канарисом, фон Хасселлем и другими возможные пути свержения Гитлера. Но организации не существовало, а без искренней поддержки со стороны генералов Гитлера об этом нечего было и думать. Неизвестно, испытывал ли он такие муки совести, как Альберт Хаусхофер, но внешне он оставался верным режиму до конца. Его замечание по этому поводу, 23 мая 1940 года, подтвердило догадку Черчилля о том, что почти нет разницы между территориальными (в отличие от расовых) целями Гитлера и таковыми германской оппозиции, представителем которой был фон Вейцзекер. Предчувствуя скорую победу на западе, он написал, что, независимо от того, сдастся ли Англия теперь или будет убеждена с помощью бомб, "еще остается дальнейшее урегулирование дел на востоке".

В конце мая в правящих кругах Берлина царило праздничное настроение, сопровождавшееся "планами грандиозного расчленения мира". В этом нет ни капли преувеличения. 31 мая, к примеру, "Общество европейского экономического планирования и экономики протяженного пространства", созданное 21 октября предыдущего года, выпустило меморандум:

"Экономика протяженного пространства континентальной Европы под руководством Германии как свою конечную цель должна включать все народы континента от Гибралтара до Урала и от Северного мыса (Норвегия) до острова Кипр, вместе с естественными колониальными ответвлениями в область Сибири и через Средиземное море в Африку".

Тем временем в управлении безопасности Рейха Гейдрих приступил к планированию служб безопасности для колоний, а в Мюнхенском бюро расовой политики Гесса обдумывали ключевые моменты расовой политики для колоний; как сказано в документе "Колониальный вопрос и расовая идея", они в основном касались "психологически и практически правильного руководства [туземными] народами". Наиболее важной задачей белой расы считалось "практическое освоение роли хозяина и формирование в соответствие с этим собственного образа жизни". Следовало ввести суровый апартеид: хозяевам и туземцам надлежало жить в раздельных зонах, общение между ними, кроме как по официальному разрешению, не дозволялось, половые контакты категорически запрещались, в случае неповиновения африканского партнера ждала смертная казнь.

Восторг победы и подготовка мира к новому порядку оказались для Гесса слишком тяжелыми испытаниями. Желудочные боли и проблемы с желчным пузырем приковали его к постели. Гиммлер попросил обследовать его своего личного массажиста, Феликса Керстена. По словам Керстена, после церемонии подписания мира 22 июня в Компьенском лесу Гесс вернулся в отель в Бад-Годесберге, где массажист лечил его, "натянутый, как струна". Рассказав о великолепных событиях, участником которых стал, Гесс заверил Керстена, что с Британией они тоже заключат мир, как заключили его с Францией; всего несколькими неделями раньше фюрер снова повторил ему о мировой важности Британской империи. Германия и Франция вместе с Великобританией должны встать против их общего врага в Европе, большевизма.

"Не могу представить, говорил он, чтобы холодная, расчетливая Англия, вместо того, чтобы договориться с нами, сунула шею в советскую петлю".

Несмотря на приход к власти Черчилля, такой же точки зрения придерживались британский министр иностранных дел, лорд Галифакс, и его помощник, молодой Р.Э. (Рэб) Батлер. Кеннет де Курси вспоминает о встрече, которую устроил для него Батлер в доме своего личного секретаря, светского льва «Чипса» Ченнона, на Белгрейв-сквер. Было это 7 июня, незадолго до французского мира. Батлер сказал ему, что они через Ватикан работают над встречей с Гитлером; проблема состояла в том, чтобы убедить Гитлера. Де Курси спросил о предполагаемых условиях; Батлер ответил, что они готовились отдать Германии устье Рейна. Согласиться с этим де Курси не мог и предложил обратиться за помощью к послу США Джозефу Кеннеди и попросить его надавить на американцев, с тем чтобы они выступили с инициативой сродни "Парламентскому меморандуму" Первой мировой войны, гарантируя, со своей стороны, достижение результата и вступление в войну в случае, если Германия откажется прислушаться или откажется от предложений. Изложить идею Кеннеди Батлер поручил ему. Посол оказался, на удивление, сговорчив.