Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса Страница 52

На другой день в «Карлтон-клубе» Батлер подозвал де Курси к себе. Поздравив его с успешной беседой с Кеннеди, он сообщил ему, что тот уже переговорил с его шефом, лордом Галифаксом. Галифакс остался доволен и хотел, чтобы он снова встретился с Кеннеди. Вскоре после этого де Курси позвонили и срочно попросили увидеться с «Чипсом» Ченноном на мосту Сен-Джеймского парка. Он должен был выразить удивление, и Ченнон тоже, чтобы казалось, что встреча произошла случайно.

Де Курси сделал все, как велели, и встретился с Ченноном. Тот сказал: "Мой хозяин из-за переговоров с Кеннеди попал в большую неприятность. Я хочу, чтобы вы вернулись и уничтожили вашу переписку с моим хозяином, потом поезжайте в Шотландию и пробудьте там пару недель, ни с кем из дипломатов не встречайтесь".

Де Курси понял, что Черчилль каким-то образом пронюхал о том, что затеяли Батлер и Галифакс. Папку он не уничтожил, как не поехал в Шотландию, но принял все меры, чтобы некоторое время не видеться с Кеннеди и другими дипломатами.

Батлер был неугомонен. Через члена Комитета Международного Красного Креста в Женеве, Карла Буркхардта, он пытался установить связь с принцем Максом фон Хоенлове, принадлежавшим к "Кругу друзей" Гиммлера. Содержание своей беседы с Буркхардтом Хоенлове передал фон Вейцзекеру из министерства иностранных дел. Из нее следовало, что после норвежской и французской кампаний влиятельные британские круги поняли, как сильно они недооценивали мощь германских вооруженных сил и экономики, и "те, кто высказывался против решения Черчилля и его круга относительно интервенции на континенте, начинают указывать, что были правы. В частности, к этой группе относится Батлер. Одолеваемый пессимизмом, он страстно ищет возможный выход". Еще он обмолвился, что это подтверждает испанский посол в Берне, недавно встречавшийся с Батлером. Британцы считают, сказал он, что Германия не заинтересована в падении Британской империи, поскольку не в силах заменить ее влияние в Индии, Австралии и Канаде, кроме того, Германия не хотела бы ослаблять в тех районах статус белой расы, а также способствовать укреплению там господства Соединенных Штатов.

Хоенлове позволил себе высказать собственное мнение (отражающее общее высокомерие), что все сводится к вопросу, хочет ли Гитлер разрушить Британскую империю. В конце, как следует из его рассказа, он спросил Буркхардта, что станет с Черчиллем и его соратниками, если Англия пойдет на компромисс с Германией. "Он только отмахнулся, пояснив, что Черчилль занял свое настоящее положение по воле случая. Ему придется спуститься с пьедестала, если события разовьются по иному плану".

Это удивительным образом перекликается с комментариями Батлера в его беседе со шведским послом в Лондоне, Бьерном Притцем, 17 июня, получившей теперь скандальную известность. По его собственным словам, с Притцем Батлер встретился случайно, когда шел с обеда через Сен-Джеймсский парк. Он попросил его вернуться к нему в кабинет, чтобы поговорить. Поскольку шведское правительство испытывало давление со стороны Германии из-за экспорта стали и перевозки войск в Норвегию через Швецию, можно не сомневаться, что он был заинтересован в беседе, чтобы выяснить позицию Лондона после падения Франции. Скорее всего, «случайная» встреча была в такой же мере подстроена, как и встреча с де Курси. Батлер, как сообщал Притц, сказал, что "для заключения компромиссного мира ни одна возможность не будет упущена, если будут предложены приемлемые условия, и добавил, что никому не будет позволено стоять на пути". Тут Батлера срочно вызвали к лорду Галифаксу, он вышел, но через несколько минут вернулся с сообщением от министра иностранных дел: "Политика британского правительства будет продиктована здравым смыслом, а не бравадой". По всей видимости, Галифакс знал о встрече. Черчилль — нет. Позже Галифакс поручил послу в Стокгольме разузнать настроения Германии и Италии относительно мирных переговоров.

Когда несколько дней спустя Черчилль узнал о беседе Батлера с Притцем, он написал Галифаксу записку, в которой говорилось, что, как видно, его помощник использовал "странный язык" и оставил у шведского посланника "сильное впечатление пораженчества". Галифакс притворился, что ничего не знает, естественно, не упомянув о собственном вкладе, и выразил абсолютную уверенность в осторожности Батлера и его верности политике правительства. Из собственного отчета Батлера, написанного Галифаксу, явствует, что он "случайно встретил его [Притца] в парке, и он зашел в кабинет всего на несколько минут; никакой беседы не было, и записей я не вел". В документе, бывшем на деле частным письмом, Батлер старается прикрыть своего шефа, который вызвал Батлера с его встречи с Притцем, вероятно, для того, чтобы своим авторитетом придать вес словам помощника. Этот инцидент, а также протоколы совещаний кабинета, начиная с 24 мая и позже, свидетельствуют о том, что Галифакс, энергично поддерживаемый Батлером, все еще продолжал преследовать миротворческие цели, что шло вразрез с публично объявленной политикой Черчилля.

Аналогично этому вел себя британский посол в Швейцарии, сэр Дэвид Келли. В июле Хоенлове сообщил Риббентропу, что на приеме в резиденции испанского посла Келли отвел его в сторону и сказал, что хочет поговорить с ним о создавшейся ситуации. Хоенлове ответил, что если он является выразителем идей Черчилля, то и беседовать им не о чем. На что Келли заметил: "У наших общих друзей в Англии, Батлера, Ванситтарта и Галифакса, есть приверженцы". Далее он согласился с Хоенлове, что положение Британии серьезно и едва ли у них имеется иной выбор, чем продолжать бороться за честь империи, пока есть хотя бы один шанс заключить мир. Затем разговор коснулся Черчилля. Хоенлове не мог поверить, что такой несерьезный человек, часто находящийся под воздействием алкогольных паров, действительно представляет страну. Келли, по свидетельству Хоенлове, с "моей критикой согласился, заметив, что Черчилль был быком, бившимся лбом о стену, но отношение Батлера и Галифакса, а также Ванситтарта не такое".

По словам Хоенлове, он вскоре закончил беседу, поскольку заподозрил Келли, "говорившего с такой страстностью и жестикуляцией", в том, что тот просто хотел выиграть время. Возможно, Хоенлове и не ошибался; если бы удалось убедить Гитлера в том, что, несмотря на внешнее возмущение, Великобритания готова заключить мир на приемлемых условиях, он бы не стал торопиться с вторжением, а обратил бы взгляд на восток, на настоящего врага. Черчилль был не лыком шит; он считал, что война это сочетание правдоподобной выдумки с максимальной силой, направленной против узкого фронта. Ванситтарт был его союзником, и тот факт, что Келли связал его имя с Батлером и Галифаксом, позволяет предположить, что ему было поручено открыть врагу каналы короче говоря, его слова были не более чем дезинформацией, пущенной с целью выиграть время и собрать сведения об истинных целях Гитлера.