Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса Страница 53

По словам Хоенлове, он вскоре закончил беседу, поскольку заподозрил Келли, "говорившего с такой страстностью и жестикуляцией", в том, что тот просто хотел выиграть время. Возможно, Хоенлове и не ошибался; если бы удалось убедить Гитлера в том, что, несмотря на внешнее возмущение, Великобритания готова заключить мир на приемлемых условиях, он бы не стал торопиться с вторжением, а обратил бы взгляд на восток, на настоящего врага. Черчилль был не лыком шит; он считал, что война это сочетание правдоподобной выдумки с максимальной силой, направленной против узкого фронта. Ванситтарт был его союзником, и тот факт, что Келли связал его имя с Батлером и Галифаксом, позволяет предположить, что ему было поручено открыть врагу каналы короче говоря, его слова были не более чем дезинформацией, пущенной с целью выиграть время и собрать сведения об истинных целях Гитлера.

Чего нельзя сказать о комментариях, сделанных в том же месяце герцогом Виндзорским разным испанским посредникам в Лиссабоне. Герцог всегда был убежден в необходимости соглашения с Гитлером. После падения Франции, где герцог служил в Британской военной миссии, он отправился в Испанию, а оттуда в Португалию, в Лиссабон. Поскольку он ничего не делал, чтобы скрывать свои чувства к войне, Черчилль решил убрать его подальше, назначив губернатором Багамов. Узнав об этом, германский посланник в Лиссабоне отбил в Берлин телеграмму с сообщением о том, что герцога отправляют из Англии подальше, где его возвращение стало бы большим стимулом для "английских друзей мира". Еще он добавил, что герцог намеревается сколько можно тянуть с отъездом из Португалии, так как "надеется на изменение ситуации в свою пользу".

Гитлер тоже надеялся на изменение британского мнения. Он не стал отмечать свой триумф на западе публичным предложением мира, решив, как заметил Вейцзекер, "дать время для внутреннего развития событий в Англии". Поскольку этого не произошло, то 19 июля он выступил с речью, призывая, как и после польской кампании, "разум и здравый смысл Великобритании" положить конец войне. Случайно в тот же день британский посол в Вашингтоне, лорд Лоутьен, бывший до войны активным членом кливденской клики, горячо ратовавшей за соглашение с Германией, в телеграмме в Лондон сообщил, что германский поверенный в делах в Вашингтоне сказал ему, что при желании может передать для ознакомления берлинские условия мира. На деле инициатива исходила от Лоутьена, попросившего американского квакера, Малькольма Р. Ловелла, занимавшегося переговорами об освобождении германских евреев, попытаться выяснить через германского поверенного в делах гитлеровские условия мира. Это подтверждает записка фон Вейцзекера о "любопытном зондаже мирных переговоров британского посла в Вашингтоне. Через квакера Ловелла лорд Лоутьен предпринял шаг, который, будь он нормальным британским послом, потребовал бы специальных полномочий". Телеграммы, на которую ссылается фон Вейцзекер, в германских документах нет; несомненно, полномочия действовать Лоутьен получил от лорда Галифакса, но никак не от Черчилля, поскольку тот, узнав об этом, сказал Галифаксу, чтобы Лоутьен во что бы то ни стало прекратил затеянное.

Подтверждение расхождения взглядов в высших эшелонах власти в Великобритании пришло в Берлин в тот же день из Швеции, чей посол в Лондоне сообщал, что еще более сильное сопротивление встречает Черчилль со стороны двора и финансовых кругов, а также части консервативной партии: "Эти круги больше не хотят слепо следовать за Черчиллем и Иденом (военным министром). Таким образом, премьер-министр видит, что число его приверженцев ограничивается твердолобыми консерваторами и лейбористской партией, желающими продолжать войну из идеологических соображений".

Это была справедливая оценка политической ситуации. Черчилль осознавал, что группа членов его партии в парламенте требует умеренной реакции на публичный призыв Гитлера к благоразумию. С другой стороны, за Черчиллем стоял простой народ, в своем большинстве не осознававший, как высоки были военные и экономические ставки. Как правильно подметил лорд Глэдуин, Черчилль был символом их коллективного инстинкта. С такой солидной поддержкой Черчилль мог быть спокоен, что Галифакс ответит решительным отказом на призыв Гитлера к разуму.

На другой день, 23 июля, фон Вейцзекер заметил, что фюрер, желавший прийти к взаимопониманию с Англией, непрестанно спрашивал себя, на что рассчитывал Черчилль, продолжая войну. Поскольку у самой Англии сил было маловато, вероятно, он уповал на вступление в войну Соединенных Штатов или России. Сам фон Вейцзекер пришел к выводу, что упрямство Черчилля имело "не логическую, а психологическую природу".

В смысле настоящих реалий фон Вейцзекер был прав. В другом смысле историческая интуиция Черчилля и его оценка противника были более надежными, чем умозаключение Вейцзекера. Это получило подтверждение в конце месяца. Адмирал Редер представил Гитлеру разработку плана военно-морского вторжения в Британию. Потом, как записал в своем дневнике начальник Генерального штаба, Франц Гальдер, Гитлер в высшей степени скептически отнесся к "техническим возможностям" и особо подчеркнул погодный фактор и подавляющее численное превосходство Королевского ВМФ. Он полагал, что решающую роль в завоевании Англии сыграют подводники и атака с воздуха, но на это уйдет один-два года. Далее в дневнике Гальдера записано: "Англия возлагает надежды на Россию и Америку. Если надежды с Россией не оправдаются, с Америкой тоже, потому что падение России будет означать существенное увеличение веса Японии на Дальнем Востоке.

Россия — дальневосточный меч Англии и Америки против Японии.

…Англия, главным образом, рассчитывает на Россию.

…Если каким-то образом Россия не выстоит, с ней канет последняя надежда Англии. Хозяином Европы и Балкан станет тогда Германия".

С Россией надо покончить, решил Гитлер. Сначала он хотел предпринять наступление на восток той осенью, но было мало времени для подготовки, и зима могла испортить не доведенные до конца планы — по его расчетам, кампания должна была продлиться пять месяцев. Он решил ждать до следующей весны, до "мая 1941".

Решив идти на восток, он тем не менее продолжал планировать вторжение в Англию. Операция носила кодовое название "Морской лев". Для этого нужно было добиться воздушного превосходства. На другой день, 1 августа, Гитлер выпустил директиву, предназначенную для Люфтваффе: в кратчайший срок подавить Королевские ВВС и начать бомбардировку гаваней и складов. С помощью подводной войны, развернутой против торгового флота, он надеялся вызвать в Британии голод и заставить её покориться.