Николай Непомнящий - Брем Страница 53

Поскольку население ханты-мансийских земель, а дальше на север жили ненцы (самоеды), не понимало по-русски, Финш в Березове договорился с местным жителем, чтобы тот взял на себя функции переводчика, и его знания местных языков и обычаев аборигенов оказались полезными для экспедиции.

…На медленно текущей реке стояла тишина. Лишь кое-где на берегу попадались отдельные селения, жители которых существовали благодаря рыбалке, охоте, оленеводству. У поселка Поровацкие Юрты можно уже было видеть вдали горы Северного Урала. Река становилась все шире. Совсем рядом находился Северный Полярный круг. Закат и восход солнца были совсем близко, однако наслаждаться прекрасными световыми эффектами можно было только ночью, когда заморозки изгоняли комаров. Эта беда становилась тем ощутимее, чем дальше группа забиралась на север. Только на середине широкой реки можно было вздохнуть с облегчением, но стоило приблизиться к берегу, как тучи кровожадных тварей обволакивали все живое.

Наконец достигли Обдорска.

Обратимся к записям Финша: «В план нашего путешествия входила поездка в Обскую губу… И еще в Тюмени я получил телеграмму, в которой Александр Сибиряков, великодушный покровитель нашей экспедиции, выразил желание, чтобы мы посетили эти места…

15 июля, в 4 часа утра, шхуна отправилась вперед, и мы поспешили последовать за нею… С русским капитаном было условлено, что Брем останется в юрте Лангальки, но никто из нас не знал, где она находится… Прошло несколько дней, но от него не было никаких вестей. Я начинал уже беспокоиться.

По сообщению казачьего урядника, юрта Лангалька — это должно быть урочище, лежащее в 40 верстах от Янбурри. Удалось отправить туда двух остяков с письмами и съестными припасами. Мы выехали из Набалги. Я было вздремнул. Вдруг в первом часу 18 июля один остяк принес нам известие, что в ближнем чуме находится какой-то чужестранец.

Это мог быть только Брем. Я отправился туда пешком, опережая лодку. И нашел там действительно Брема, который уже более полутора суток находился в дымном чуме среди остяцких женщин, детей и собак. Он успел заручиться (у аборигенов) серым гусем, несколькими плавунчиками, трясогузками и щеврицами Густава».

В следующем издании «Жизни животных» Брем так описывает этих птиц:

«Плавунчики характеризуются средней длины прямым и слабым клювом, низкими ногами, длинными и острыми крыльями, коротким закругленным хвостом… Название присваивается им потому, что они превосходят в умении плавать всех прочих птиц. Родина их — Крайний Север».

Альфред Брем написал жене 13 июля 1876 года: «Когда это письмо попадет в твои руки, можно только догадываться, потому как здесь мы действительно находимся на краю земли. Регулярной почты здесь нет. Мы в 12 днях пути от Томска и прошли за это время расстояние в несколько сотен немецких миль, и за все время я не имел возможности написать тебе кроме как из Самарова. Гораздо меньше времени будет в будущем, потому что мы идем отсюда вниз по течению до устья Чучи и Карского залива, а таким образом еще никто не ходил…»

Обдорск лежал на высоком берегу между Обью и ее притоком Полуем. Здесь помимо бремовской группы останавливались и другие экспедиции. В свое время Общество для содействия торговли и промышленности намеревалось поручить Брему выяснить «целесообразность налаживания канальной связи между Обью и Карским заливом», а именно измерить глубины в реке и заливе. Как выяснилось на месте, предполагаемое задание являлось большой ошибкой, поскольку цели у экспедиций были совсем иные.

Тундра: призрак пустыни

К сожалению, не удалось раздобыть подходящий водный транспорт для продвижения в Обскую губу. Поэтому решили дойти только до Карского залива. Это соответствовало и пожеланиям главного спонсора экспедиции Александра Сибирякова. При отсутствии необходимых помощников возможным оказалось лишь путешествие на небольшой лодке. Это означало, что надо ограничиться минимумом вещей и уменьшить команду.

16 июля покинули Обдорск и последние постоянные поселения вдоль Оби. Началась самая трудная часть пути. По пути в устье Чучи, северного притока Оби, добрались до Княжьих Юрт, летней резиденции мансийского князя Тайшина, но увидели лишь небольшие рыбацкие хибары. Брем смог съездить с русскими в глубь страны и посмотреть, как живут люди в своих чумах в этом богом забытом месте.

К сожалению, никто не мог дать точную информацию о дальнейшем течении реки, будут ли дальше еще встречаться населенные пункты и останется ли река судоходной. 19 июля была достигнута последняя деревушка, состоящая из нескольких чумов. Монотонность пейзажа действовала угнетающе. Река стала заметно мелеть, а 27 июля путешествие наконец закончилось.

Трудности и проблемы летней экспедиции по тундре были теперь известны. Финш замечает: «Тундра является пустыней, хотя не из песка, а из болот, мхов и ягельников, и здесь витает если не призрак засухи, то голода. Даже учитывая то, что доктор Брем, граф Вальдбург и я уже давно очень хорошо знали, что такое тундра, мы сделали глупость, начав путешествие по ней пешком, потому что сразу натолкнулись на вспышки чумы крупного рогатого скота, которая прочно поселилась в этих местах».

На бумаге маршрут к Карскому заливу был проложен быстро. Но без оленей двигаться по тундре было невозможно. Надо было искать проводников. Продовольствие из мешков нужно было разделить на ежедневные порции. Двенадцать фунтов мясных консервов, два фунта мясного экстракта, четыре фунта сахара, три фунта чая, два фунта кофе, 60 пакетиков супа, немного риса и мешок печенья образовывали неприкосновенный запас. Это, конечно, не так много, но пока еще была какая-то надежда на мясо оленей и диких птиц. Для скромных помощников припасли черствый хлеб и чай. В общем, готовились на девять дней.

Во второй половине дня 29 июля одиннадцать человек отправились в путь по неизвестной местности.

«Надо самому видеть тундру, чтобы получить реальное представление о ней. Насколько хватает глаз, нет ничего, кроме бесконечной охристо-коричневой поверхности, бедных мхов или бесцветных зеленоватых полей, заросших карликовой березой, которая принимает здесь такие уродливые формы, что их можно с натяжкой назвать даже кустарником. Нигде нога человека здесь не ступит на твердую почву, везде утопает, иногда по лодыжку, и бывает трудно вырвать ее из хитросплетений березовых веток. Ноги приходится высоко поднимать при каждом шаге, и передвигаться так крайне утомительно. Часто приходится пересекать обширные болота, в которые погружаемся выше колен, или прыгать с одной кочки на другую».