Николай Непомнящий - Брем Страница 54

Первый же день принес все то, чего ожидали путешественники: за семь часов напряженного марша пройдено всего 17 километров. Конечная цель не была достигнута: не обнаружено не то чтобы чума, но даже какой-либо норы, мало-мальски пригодной для жилья. Усталые и измученные путники вынуждены были возводить временные укрытия от дождя. Понадобилось много времени, чтобы поджечь мокрый кустарник и сварить чай. Мех не защищал от ночного холода.

К счастью, на следующий день перестал идти дождь. Радостное удивление вызвали следы оленей и главное — полозьев, приведшие к двум чумам. Владелец упряжки выехал к ним навстречу на тройке. Но радость оказалась преждевременной. Стадо было буквально уничтожено сибирской язвой. По дороге в лагерь насчитали около 80 трупов, а по прибытии вообще ужаснулись: среди чумов тут и там валялись мертвые или умирающие олени. Опасная болезнь распространялась с огромной скоростью. Здоровые на вид животные вдруг начинали задыхаться, дрожать, падать на передние ноги и умирали в страшных судорогах. От падших животных можно было взять только шкуру. Люди, которые изначально ели мясо больных животных, были заражены и тоже умерли.

Владелец поредевшего стада не был в состоянии предоставить экспедиции здоровых животных. Чтобы не заразиться самим, они срочно покинули опасную местность. Но уже вечером на обратном пути потеряли одного оленя, и пришлось нести на руках багаж. Брем оставил об этом марше такие строки: «Передвигались с трудом, задыхаясь от веса навьюченных на наши спины вещей, и днем и ночью, не видя ничего вокруг от туч комаров. Останавливались на привал сначала после каждых полутора часов, потом после часа и затем каждую тысячу шагов. Бесчисленные холмы преодолены, столько же долин пройдено, чуть меньше болот, распадков и ям перейдено в брод. Сотни безымянных озер остались позади, столько переправ, что и не сосчитать».

Натуралист Брем был разочарован: фауна тундры оказалась крайне бедной. Даже хуже, чем с птицами, обстояло дело с млекопитающими. Только лемминги были здесь обычным явлением. Недостаток живности в полной мере восполнялся комарами

«Стоило нам остановиться хоть на мгновение, чтобы прикинуть, куда идти дальше, как тысячи и тысячи кровожадных созданий набрасывались на нас, и нужно было двигаться, чтобы не оказаться съеденными заживо. Неудивительно поэтому, что после нескольких часов такой ходьбы устаешь смертельно. И 20–24 версты в таких условиях — это предел марш-броска даже для молодых и здоровых путешественников, не отягощенных грузами. Если бы летом в тундре не было кровососов, можно было бы смириться с ее однообразием и совершать более продолжительные походы. Комары же не дают этого делать. И, если подумать, надолго станут главными стражами этих мест от освоения человеком».

Они нашли способ хоть как-то выйти из положения — двигались светлыми ночами, когда комаров становилось меньше. Но нужно было и учитывать физиологию северного оленя, которому необходимо питаться только ночью, когда ему не досаждают насекомые. А тут его заставляли бежать именно во время кормежки…

Наконец после того как миновали реку Енсор-Яха, расположились на красивом озере и стали готовиться к следующему переходу, в ходе которого должна была быть достигнута Подората, первая крупная цель в тундре. Здесь в 1771 году от Санкт-Петербургской академии наук побывал Василий Федорович Зуев.

Какой же радостью было обнаружить в этих местах два чума. Их жители были рады предоставить оленей и сани, но нужно было следовать в колонне из около 200 животных. Однако далеко жители не хотели уезжать, так что приятному путешествию на санях скоро пришел конец.

И вот на северном горизонте туманной линией появилась узкая полоска Карской губы — долгожданная цель путешествия. Но чтобы попасть туда, нужно было пересечь бездонные болота, что можно было сделать только в зимний период. И хотя путешественники находились всего в пяти днях пути от побережья, они вынуждены были повернуть назад. Финш онемевшими пальцами сделал набросок этой северной точки их маршрута, и группа развернулась в сторону юга.

«Остяки-язычники. Мы добрались до нашей лодки и после двух недель лишений разрешили себе полное изобилие… Один шаман… предсказал, что мы уже в будущем году опять вернемся в негостеприимную землю; что два императора вознаградят нас и наши «старшины» останутся довольны нашими сочинениями… Но в тундру я уже не возвращусь никогда».

Эти предсказания полностью сбылись.

5 августа вновь добрались до чумов местного начальства, и марш по бескрайним просторам тундры, монотонность которой прерывалась лишь цветущими кое-где растениями, возобновился. Четыре дня спустя они добрались до границ лесов. Чуча в течение короткого времени превратилась в мощный поток, над которым кружили стаи чаек, выискивая рыбу. Ненец Санда раздобыл лодку, без которой вряд ли возможно было переправиться. На ужин доели последнее мясо диких животных, а в мешках оставалось несколько заплесневелых сухарей. Самое время добраться до какого-нибудь поселка! К счастью, так оно и получилось. 14-дневный трудный поход закончился.

Результатами можно было гордиться: изучена практически неизвестная река и обследована малоисследованная область. Для навигации местность явно не подходила. Здесь Брем дал такое определение реки: «Красивая, ясная, свежая и чистая эта Подората, но для судоходства не пригодна». То же самое можно было сказать и о Чуче, подверженной сильным колебаниям уровня воды. Таким образом, вопрос о целесообразности строительства канала между ней и Карским заливом отпадал вообще, не говоря уже о его рентабельности. Интересно, что русская экспедиция, пройдя тем же маршрутом после Брема, высказалась точно так же!

Финш и Брем обратили внимание мировой научной общественности на устье Оби и залив как потенциальный узел транспортной связи между Европой и Сибирью, дали в своих отчетах о командировке подробное описание Оби и ее водной системы в целях продолжения дальнейших исследований.

На обратном пути ветер был благоприятным и к 15 августа под всеми парусами достигли Оби. Надо было прощаться с добрыми и отзывчивыми жителями Западной Сибири — хантами, манси и ненцами. Так же как казахи, они были жизненно ограничены в их поистине безбрежной среде обитания. Только негостеприимные области обеспечивали им на Крайнем Севере область пока что относительно спокойного существования. Миссионеры добрались туда не намного дальше Обдорска. Но некоторые эмиссары, как сообщал А.Ф. Миддендорф, прошли довольно далеко на север и уже оказывали давление на их жизнь. Нередко местное население вынуждено было покидать насиженные места из-за уничтожения их святынь, так как строгие правила православной церкви резко контрастировали с образом жизни кочевых народов, живших в язычестве. Их главной пищей было мясо. Как могли они соблюдать заповеди поста 200 дней в году? И «обращенные» часто вновь возвращались к вере их отцов…