Никита Михалков - Публичное одиночество Страница 55

Уверен, что и в отношении собственных детей поступил бы так же. (II, 61)

ДАЧА

(1988)

Интервьюер: Ваша дача, мне кажется, много значит для Вас?

Да, это то, что называется малой родиной.

Когда мои дети были маленькие, я повел их вниз от нашей дачи, в поле, и там за рекой, на другом берегу, за церковью садилось солнце. И я просто, без всякой патетики сказал: «Вот, ребятки, это ваша родина». И после этого почти каждый вечер, пока мы жили там до переезда в город, они просили меня, чтобы мы пошли посмотреть на родину.

Сейчас, правда, грядет катастрофа для этих мест.

С одной стороны, там дипломатический пляж; это неплохо, потому что дипломаты, позавтракав и пообедав в воскресные дни, хотя бы все собирают и выбрасывают. А потом туда приходят детишки из окрестных поселков. Они все это вываливают и ищут красивые коробки, банки, и все это в безобразном виде оставляют.

Это наводит на мысль, что у них ощущение понятия родины или утеряно, или отсутствует. Потому что родина – все, что тебя окружает, и осознание своей собственной ответственности за все это.

С другой стороны, в лесу поставлен многокилометровый забор, где собирается, по-моему, Совет Министров строить бесконечное число дач, хотя место заповедное.

Каждое место рассчитано на определенное количество живых душ, которые в нем могут существовать. И как только вырубят этот лес, поставят определенное количество домов, с определенным количеством людей, которых это место не может принять в таком количестве, наступит катастрофа. (II, 17)

(2000)

Я живу только за городом – на даче.

Езжу на велосипеде по сорок километров по пересеченной местности. Когда не получается утром побегать или на лыжах пройтись, выбираюсь вечером играть в теннис.

Интервьюер: Почему Вы живете только за городом? Не хотите дышать городским воздухом или так любите Николину Гору?

Я там живу почти с рождения, с пяти лет.

Но учились-то Вы в Москве?

Я начал учиться в деревенской школе, а потом перешел в городскую.

В любое время суток – ночью, на рассвете, когда угодно, прямо с самолета еду на Николину Гору. Хотя бы три часа поспать, но поспать там… (II, 33)

ХХ ВЕК (1994)

Кончается век двадцатый…

Для человека рубежи столетий всегда были окрашены мистическим смыслом, чувством страха и надежды одновременно, эсхатологическими настроениями и безудержным, почти детским оптимизмом. Впрочем, ни конец света, ни рай на земле так и не наступали, и история катилась по своей, ей одной ведомой колее…

Как радостно ожидался нынешний двадцатый век. Вера в торжество прогресса, подкрепленная успехами наук естественных (шутка ли, электричество завоевывает мир и уже грядет энергия атомная) и гуманитарных (ура, наконец-то Маркс все нам объяснил), упование на возникающую новую технократическую цивилизацию…

С грустью оглядываясь назад, видишь, во что это ожидание атомно-электрического счастья обернулось в истории. Двумя опустошительными мировыми войнами и бесчисленным количеством других войн, больших и малых. Крушением империй, в том числе и новых, построенных вроде бы на научных принципах, но на деле возведших геноцид своих собственных народов, в первую очередь русского, в основу государственной политики. Атомными взрывами в Хиросиме и Нагасаки. Электрическим стулом вместо гильотины. Трагедией Чернобыля…

В какой-то мере моя оценка века уходящего пессимистична и лишь подтверждает библейскую истину, что познание умножает скорбь. И все же век двадцатый, по моему мнению, дал нам надежду, ибо явил столько образцов высоты духа человеческого, подвижников и святых, которые вопреки всем и всему говорили и говорят о вечном…(I, 65)

XXI ВЕК

(2003)

Я не Нострадамус, поэтому не знаю, каким будет XXI век.

Тут не до жиру – быть бы живу.

По крайней мере, скорость получения информации сегодня настолько велика, что человеческий мозг, мне так кажется, пока что на это все не рассчитан. Поэтому человек начинает жалеть время на то, чтобы услышать другого человека.

А это начало конца, в общем-то… (XII, 9)

ДВОРЯНЕ

(2004)

Вопрос: Могут ли современные дворяне сделать российскую жизнь культурней?

Не вернувшись к причинно-следственным связям, это абсолютно бессмысленно.

Ряженые казаки с вермишелью в бороде, с хоругвями и с чужими орденами. Или князья великие и невеликие с гербами на своих визитных карточках, а посмотреть на лицо, так Господь над ним работал минуты полторы… Вся эта внешняя атрибутика благородства требует жертв со стороны других ради себя.

А раньше дворяне жертвовали сами ради других. И император свои сбережения во время Первой мировой войны перевел в Россию, а не прятал их за границей.

Главное заключается в культуре места человека во времени и пространстве. Если я потрясающе рублю дрова и никто, кроме меня, не делает это так ювелирно, я должен подписываться под каждым поленышком и зарабатывать ровно столько, чтобы мне не было унизительно жить на белом свете. И тогда я не буду хотеть стать министром культуры, понимаете?..

Если у кого-то в родне были дворяне, это не значит, что он должен приносить в жертву чужие интересы ради своих. Хорошо, когда «мужики действительно при господах, а господа действительно при мужиках». А когда мужики при господах, а господа сами по себе – так не бывает…

Тогда начинается революция. (I, 104)

ДЕЛАНИЕ (2002)

Что мы сами можем сделать?

Теперь идут бесконечные разговоры о нравственности. Но в России тихое делание сегодня важнее, чем все эти «ля-ля».

Де-ла-ни-е!

Вот я приезжаю в Свято-Николо-Шартомский монастырь под Шуей и вижу, что за сорок дней поста там уже произошло это самое де-ла-ни-е. На первой неделе Поста дом для братии заложили, а на последней уже под крышу подвели. Или отдали корпус разваленной больницы двум монахам, и они подняли его. Каждый день в нем работали! И сделали все своими руками. Да, для этого должна быть только воля жить. Не нужно ждать, когда тебе дадут.

Не дадут!

Дело в том, насколько мы развращены идеологией потребительства. Насколько не способны чем-то владеть и за это отвечать. Насколько не умеем ценить то, что даровано нам Богом…

Вот в чем вся проблема.

Только в движении вперед есть выход из трудного положения. Как только ты встал в оборону, стал оправдываться, искать советов «добрых людей», ты и рта раскрыть не сможешь – тебя советами замучают.