Ги Бретон - Наполеон и Мария-Луиза Страница 55

Став на корточки перед дверью, лакеи стали по очереди глядеть в замочную скважину, обрадовавшись тому, что могут видеть необычное зрелище: король Франции, уронив голову на стол, плакал горючими слезами.

Время от времени огромный живот монарха вздрагивал от рыданий, словно плоский бурдюк. А челядь молча потешалась над этим.

Людовик XVIII никак не мог успокоиться оттого, что ему пришлось отправить в почетную ссылку своего дорогого премьер-министра, Элию Деказеса. Накануне он написал ему вот такое нежное и полное отчаяния письмо:

«Приди повидаться с неблагодарным принцем, который не сумел тебя защитить. Приди и поплачь вместе со своим несчастным отцом…»

А утром того же дня фаворит, закрывая замки чемоданов, получил последнее послание:

«Прощай! Благословляю тебя от всего моего разбитого сердца. Тысячу раз целую».

Согласитесь, необычные это письма. Необычные и уникальные в истории, поскольку в наши дни трудно себе представить, чтобы глава государства писал в таком тоне своему уволенному премьер-министру…

Несколько дней подряд Людовик XVIII, опершись руками о рабочий стол, смотрел на стоявший перед ним портрет «дорогого пропащего», испуская горестные вздохи. Затем он вроде бы успокоился, снова стал улыбаться и никогда больше не заговаривал о господине Деказесе. Очень ловкая мадам дю Кайла сумела с помощью умопомрачительных ласк, сладостных духов и своего присутствия изгнать из головы короля всякое воспоминание о бывшем фаворите…

Начиналось ее царствование…

Вскоре сменившему Деказеса герцогу де Ришелье было поручено сформировать новое правительство. Стараниями прекрасной графини на ключевые посты в нем были расставлены люди, разделявшие идеи ультра. Это позволило графу д’Артуа и его друзьям провести через законодательный орган два чрезвычайных закона: один – об отмене прав гражданина и другой – о прессе, которая должна была снова подвергаться предварительному контролю и цензуре.

Таким образом, мадам дю Кайла потихоньку делала монархию такой, какой та была до 1789 года…

Глава 20

Наполеон умирает, произнеся имя Жозефины

Рожденный на острове, умерший на острове из-за жителей острова, он любил одну только женщину, которая тоже родилась на острове…

В то время как в Тюильри Людовик XVIII мучительно резвился с мадам дю Кайла, на острове Св. Елены по-прежнему пылкий Наполеон скрашивал свое время тем, что наставлял рога своему товарищу по неволе храброму генералу де Монтолону.

А тот от этого ничуть не страдал. Поскольку уже давно привык закрывать глаза на похождения своей супруги. Прекрасная Альбина де Вассал, следует признать, обладала таким темпераментом, что, по словам графа де Берга, «ревности мужчины не хватило бы для того, чтобы оценить все ее выходки».

Перед тем как выйти замуж за Монтолона, она успела дважды побывать замужем и два раза была разведена по причинам супружеской неверности. И с тех пор она отдавалась всякому встречному и поперечному.

На острове Св. Елены Наполеон, зная ее склонность к интригам, вначале сторонился ее. Но после отъезда Лас Казеса она сумела занять место секретаря и, отбив натиск мадам Бертран, устроилась с пером в руке в комнате бывшего императора…

Там, естественно, дела довольно быстро приняли распутный оборот. В перерывах между написанием двух глав своих «Мемуаров» Наполеон однажды вечером набросился на Альбину и на ковре воздал ей многочисленные почести.

Затем эти галантные интермедии вошли в привычку, и очень гордая этим мадам де Монтолон поведала всему острову, в каких находится отношениях с бывшим императором. Она с важным видом твердила всем о том, что некая гадалка предсказала ей, что она будет «королевой, не будучи ею»…

Что приводило мадам Бертран в неописуемую ярость.

Иногда делались попытки отрицать связь Наполеона и Альбины. Но сегодня этот факт неоспорим, и это подтверждает один из самых знаменитых историков императора, Поль Ганьер, в своем труде «Наполеон на острове Св. Елены».

«Многие историки, – пишет он, – долгое время ставили под сомнение плотскую связь, существовавшую между Наполеоном и мадам де Монтолон. Они считали, несмотря на волнующие подробности, как, например, та удивительная фамильярность, заключавшаяся в том, что император принимал ее в ванной комнате, в то время как мужа учтиво выставляли за дверь, что в период пребывания на острове Святой Елены императора очень мало заботили такого рода проблемы и что все свидетельства обратного были направлены на то, чтобы создать другое мнение и являлись всего лишь фактом проявления недоброжелательного отношения к нему. Более осторожный из них, Фредерик Массон, оставил место для различных толкований этого, написав, что мадам де Монтолон умела дать пленнику те утешения, которые может предоставить мужчине только женщина. Какие еще утешения? Он уточнять не стал.

Однако же никак нельзя сомневаться в истинной природе этих утешений, и недавнее появление дневников генерала Бертрана снимает последние сомнения. Высказывания честного главного маршала выбивают карты из рук сомневающихся. И делают невозможным все дальнейшие споры. Наполеон, судя по всему, дал увлечь себя в умелую игру, затеянную женщиной, давно уже привыкшей соблазнять мужчин и умевшей не без пыла извлекать максимальную выгоду из своих чар, кстати сказать, уже несколько увядших. Испытывал ли император по отношению к ней какие-либо нежные чувства? Это маловероятно. Кроме того, “привычки” в той изоляции, в которой он оказался, стали только чуть устойчивее. Но эти слабости плоти не заставили его забыть о том, что, пока он находился в столь далекой ссылке, для будущих поколений вырисовывался его портрет, от которого, возможно, зависела судьба его династии. Может быть, он и сам немного сердился на себя за то, что дал себя увлечь в эту игру. Этим и объясняется его желание спасти свое лицо, пресечь сплетни, прибегая время от времени, даже рискуя показаться грубым, к резким высказываниям, чтобы заставить замолчать ревнивцев и отвести от себя всякие подозрения»115.

26 января 1818 года мадам де Монтолон родила девочку. И все сразу стали шептать о том, что у Орленка появилась сестричка.

Следует сказать, что Альбина не предприняла ничего, чтобы пресечь такие слухи.

Напротив, она, когда люди приходили к ней, чтобы полюбоваться младенцем, не упускала возможности с улыбкой сказать:

– Не правда ли, она похожа на Его Величество? Это ведь копия его подбородка и его ладони…