Найджел Гудолл - Джонни Депп. Биография Страница 56

Хотя Пистоне вряд ли согласился бы с такой оценкой, но он все же предал людей, в среду которых внедрился. Он постоянно твердил, что «это была работа». Ньюэлл вспоминает, как прототип главного героя впервые увидел фильм. «Он вышел из зала весь в слезах. Он действительно плакал. Могу только догадываться, что происходило в его душе. Мы целиком сосредоточились на этической и эмоциональной стороне всего, что произошло, и это сильно подействовало на него. Если живешь рядом с людьми семь или восемь лет, а потом они умирают ужасной смертью, это не может не подействовать на человека. Но Пистоне блестяще рассказывал о своей жизни рядом с ними».

Карен Шемер из Newsweek назвала работу Джонни блестящей. «Трудно было ожидать подобного от человека, который в юности увлекался наркотиками, а три года назад был арестован за разгром, учиненный в элегантном нью-йоркском отеле».

Разве не удивительно, что Джонни и даже Аль Пачино за эту работу не были выдвинуты ни на Золотой глобус, ни на Оскара? Ведь весь Голливуд считал Пачино главным фаворитом в оскаровской гонке. Удивительно, что «Донни Браско» не удостоился внимания двух самых серьезных комитетов по присуждению кинопремий.

Впрочем, работу Джонни не в первый раз обходили вниманием. Но это не помешало ему, как писали в Newsweek, «быть одним из лучших актеров своего поколения, играющим обычных парней, которые живут по соседству. Возможно, у Брэда Питта и Киану Ривза сборы побольше, но Депп тоже один из них. Он идет своим путем и уже успел создать целый ряд образов, которые производят глубокое впечатление, если рассматривать их в целом».

Критик продолжает: «Несчастный сказочный мальчик из "Эдварда руки-ножницы", замученный жизнью глава семейства из "Что гложет Гилберта Грейпа?", даже морально раздавленный агент ФБР из "Донни Браско" – у всех них есть нечто общее: они хорошие люди, которые не могут быть с теми, кого они любят». И эти слова наиболее точно характеризуют героев Джонни Деппа.

Любовь и ненависть

Может быть, когда-нибудь я сделаю фильм, который по-настоящему поразит людей. Когда я стану совсем старым и этот фильм будут показывать по телевизору, я смогу сказать внукам: «Смотрите, дети, ваш дед классно сыграл в этом фильме, правда?» Да, мне хотелось бы когда-нибудь сказать о себе нечто подобное.

Джонни провел пять дней с Хантером С. Томпсоном и теперь смертельно хотел спать. Томпсон, признанный король журналистики гонзо, автор знаменитого романа «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», не думал о времени. Как некий ночной вампир, он жил по ночам, добирался до дома после полудня, пару часов проводил в постели и снова отправлялся в путь. В этот момент Джонни ускользал в подвал («темницу», как называли эту комнату) уединенного аспенского дома Томпсона. Безудержный образ жизни друга утомлял актера. Он отлично знал, что очень скоро писатель начнет молотить в дверь, крича, чтобы Джонни поднимался.

«Через пару дней, – вспоминает Джонни, – я начал буквально мечтать о том, чтобы как следует выспаться. Я запирался в «темнице», потому что это была самая темная комната в доме. Я пробирался туда, ложился и просто отдыхал, читая книгу или куря. Мне нужно было просто восстановить силы, прежде чем снова встречаться с Хантером».

Хантер и Джонни познакомились два года назад в таверне «Лесной ручей» в Аспене, штат Колорадо. Хантер обожал это место. Джонни тоже.

«Он был невероятно щедрым человеком, – продолжает актер. – Он позволил мне жить в подвале его дома. Первую неделю я провел там с его книгами и собственными мыслями. На шестой день я неожиданно понял, что комната забита банками с порохом, а я постоянно курю. Мне крупно повезло, что я не взлетел на воздух вместе со всем домом. Когда я сказал об этом, Хантер просто рассмеялся».

Хантер и Джонни познакомились два года назад в таверне «Лесной ручей» в Аспене, штат Колорадо. Хантер обожал это место. Джонни тоже. В Рождество, когда в съемках возник перерыв, Джонни приехал на знаменитый лыжный курорт с Кейт, ее матерью и несколькими друзьями. Он никак не ожидал, что в таверну войдет Томпсон «с ружьем в левой руке и огромным хлыстом в правой – так он разгонял людей со своего пути».

Не ожидал он и того, что Хантер подсядет к нему за стол и начнет разговор об общности корней: оба выросли в Кентукки – Джонни в Оуэнсборо, Томпсон в Луисвилле. Еще больше он удивился тому, что Хантер пригласил его самого и всех его друзей в свою «крепость», чтобы как следует повеселиться. Крепость оказалась настоящей крепостью – здесь было полным-полно взрывчатки, небольшой арсенал, консервы, вода в бутылках и спиртное в количествах достаточных, чтобы пережить небольшую ядерную войну.

Джонни заинтересовал дробовик, который висел на стене. «Хантер снял его, – вспоминает Джонни, – и отвел меня на кухню. Там было две здоровенных газовых канистры. Он дал мне несколько капсул нитроглицерина. Мы примотали их к стенке канистры, вынесли во двор, и я выстрелил. Я стрелял с восьми лет, поэтому знал, что смогу попасть».

Еще актер любил роман Хантера «Страх и ненависть в Лас-Вегасе». Стоит ли удивляться тому, что в экранизации книги Депп сыграл роль Рауля Дьюка – главного героя произведения.

«Сама цель – капсула нитроглицерина, была невелика, – продолжает он. – Но дробь разлетается, поэтому уж во что-то я точно попал бы. „Надеюсь, я не промахнусь“, – думал я.

И тут – бах! Бабах! Я попал в цель с первого выстрела. Произошел настоящий взрыв. В небо взметнулось 75-футовое пламя. Это было классно! Я немного беспокоился из-за осколков, но никто, слава богу, не пострадал. Миссис Мосс немного испугалась, но справилась с собой. Она держала себя в руках, но когда мы уехали, все же спросила: "Кто этот человек?"»

Этот человек стал следующим экранным героем Джонни – не он сам, а его альтер-эго, Рауль Дьюк из «Страха и ненависти в Лас-Вегасе». Эта книга Хантера Томпсона давно была любимой книгой Джонни.

Книга представляла собой рассказ о путешествии, которое Томпсон совершил вместе с другом, адвокатом Оскаром Зетой Акостой, по заданию журнала Sports Illustrated. «Моя идея, – объяснял позднее Томпсон, – заключалась в том, чтобы купить толстый блокнот и записывать все подряд, а потом отправить его в печать без всякой редактуры. Но это оказалось очень трудно, и, в конце концов, мне пришлось придать романную форму тому, что должно было стать образцом чистой журналистики. Как образец журналистики „гонзо“ [стиль журналистики, основанный на идее Уильяма Фолкнера о том, что чистый вымысел гораздо честнее любой другой журналистики] это не сработало. А даже если бы и сработало, то я вряд ли признался бы в этом. Только чертов лунатик мог написать нечто подобное и утверждать, что все это правда».