Николай Долгополов - Главный противник. Тайная война за СССР Страница 57

С бизнесом, кстати, получалось неважно. Коммерсант из Фишера не получался ни в одной стране мира, зато радистом, разведчиком был отличным. Дочь Эвелина вспоминала, как однажды уже после войны у их домработницы украли все продуктовые карточки, и отец с матерью решили заработать на хлеб продажей спелых и сочных дачных яблок. Уложили одно яблочко к одному в привезенный еще из Норвегии кожаный чемодан, повезли на местный базар. Тут, почуяв неопытность продавцов, и налетела толпа. Яблоки мгновенно исчезли, а выручки — почти никакой. Пришлось питаться несколько дней одними яблоками с деревьев, запивая их молоком, которое давала сердобольная молочница за скошенное на их участке сено. А между тем на попечении Фишера еще с довоенных времен находились жена — арфистка, ее мама Капиталина и две дочери — родная Эвелина и приемная — Лидушка, Лидуся, Лида, отец которой — брат жены Эли, пил, а мать — умерла. Эля и Вилли взяли этот груз на себя. Лидия Борисовна Боярская, с которой время от времени вижусь, объясняет это просто: такие были светлые люди. И Вильям Фишер все это семейство тянул в основном подрабатывая переводами, иногда изобретениями.

Ничего путного не получалось с бизнесом и заграницей. Фишер в будущем даже легенды подбирал себе никак с ведением финансовых дел не связанные.

В Англии, куда семья Фишеров отправилась в свою вторую командировку, он пытался открыть нечто вроде магазина по продаже радиодеталей и фото принадлежностей. Доходов не приносило никаких, однако ни Фишер, ни главное Центр, по этому поводу не переживали. Дел хватало и без того. Радист Фрэнк был занят по горло. Еще бы. Ему выпала нелегкая задача: передавать материалы, в том числе — от Кембриджской пятерки. Им с руководителем всей нелегальной резидентуры Александром Орловым приходила масса ценнейших сведений от Кима Филби и его друзей. Однако вскоре Орлов уехал в сражающуюся с фашистами Испанию, а Фишера в 1937 вдруг срочно отозвали в Москву. Вроде бы им остались довольны, присвоили высокое по тем временам звание старшего лейтенанта безопасности, И вдруг 31 декабря уволили с работы. Вызвали во второй половине дня в отдел кадров, где ни какой-либо высокий чин, а молоденькая и сама ничего не понимающая кадровичка сообщила, что в органах он больше не работает. Кстати, похожая картина случилась уже к концу жизни: он всенародно прославленный пришел за несколько дней до отпуска в отдел кадров за листком для полагающегося медосмотра. И улыбчивая молодая дама из кадров огорошила: «А вам медосмотра не надо. Вас же — в отставку». Полковник вернулся на дачу мрачнее тучи.

А тогда, в 1939-м, полгода Фишер ходил без дела. Обивал пороги заводов, бюро переводов, но стоило заполнить анкету, и собиравшиеся принять на работу ужасались: родился в Англии, служил в органах, теперь вот уволен, нет уж, лучше от греха подальше.

И только один-единственный человек — знаменитый ученый Петр Леонидович Капица не бросил в беде, бесстрашно (по тем временам), снабжая переводами. С ним Фишер встречался в Англии и, без сомнения, сыграл в жизни научного светила роль особую. Петр Леонидович, возможно, быстрее других разобрался в том, куда ведет страну Иосиф Виссарионович и быстренько уехал в Англии. Молодой талантище понравился великому физику Резерфорду. И Нобелевский лауреат, один из создателей теории о радиоактивности и строении атомов взял русского к себе в лабораторию в Кембридж. Так пошла-поехала многообещающая карьера.

Тут и решил вернуть его во что бы то ни стало на Родину Сталин. Не думаю, будто сыграло роль предвидение о необходимости создания своей атомной бомбы. Все-таки в середине 1930-х в СССР о ней не задумывались. Но гонцов Сталин в Англию засылал. Они встречались с набиравшим всемирную славу ученым, уговаривали вернуться, суля золотые сталинские горы. Но возвращаться Капица и не собирался.

И в роли уговорщика приказали выступить Вилли Фишеру. Вообще-то для разведки это было нарушением всех существующих правил. Не имеет права нелегал встречаться со своим. А что если тот же Капица дрогнет, сообщит в Скотланд Ярд, в контрразведку?

Но встретились и несколько раз. Фишер рассказывал об этом без всякой гордости дочери Эвелине, уже под конец жизни, сидя дома на диване и признаваясь, что, цитирую дословно, «взял я грех на душу, уговорил».

В изложении Капицы это выглядело несколько по-иному. Молодой инженер, поживший и в Англии, и в Советском Союзе незаметно внушил ему, что в СССР будет работаться лучше. И Капица, не поддававшийся на уговоры других, с Вильямом Фишером согласился.

Когда у Фишера наступили трудные времена, то Капица постоянно подкидывал ему переводы. Никого он не боялся, и, понятно, обиды на Вильяма Генриховича не затаил. Так до сентября 1941-го в семье Фишера фамилия Капицы возникала и произносилась с чувством благодарности.

Если Капица был великим ученым, то Фишер — действительно великим уговорщиком. Есть в разведке такой термин, и я к нему еще разок вернусь чуть ниже. Только уговаривать на сей раз пришлось уже американского агента — гениального американского ученого под оперативным псевдонимом Персей.

Во второй половине сентября 1941-го, когда немец стоял под Москвой, некоторых не потерявших ценность для страны специалистов было решено вернуть из тюрем — лагерей прямо на работу. Требовалось поручительство высоких чинов, лучше сталинских наркомов или к ним по рангу близких. Так прямо их казематов Лубянки очутился в своем кабинете бывший начальник Фишера Яков Серебрянский. Вернули с подмосковной дачи попавшего в опалу за честность будущего Героя Советского Союза и партизанского командира Дмитрия Медведева, открывшего позднее весь советский детективный жанр книгой «Это было под Ровно», записанной в те годы впоследствии прославившимся киносценаристом Анатолием Гребневым. Дозволили занять пост под начальством генерала Павла Судоплатова настоящему Рудольфу Ивановичу Абелю — тоже радисту, подрывнику, открывшему специальную разведшколу для обучения редкой профессии диверсанта в городке Серноводске под Куйбышевым.

И Вильяму Генриховичу Фишеру тоже милостиво разрешили возвратиться. Говорят, по просьбе Судоплатова за него просил сам Берия. И так было во всех отраслях — военных ли, гражданских. Только вот тех, кого не вернули, за кого не поручились или поручительства не приняли — расстреляли. Немцы были близко, и Сталин не желал рисковать. Вдруг стали бы работать против него.

Фишера простили, ибо его резидент Александр Орлов, сбежавший прямо из сражающейся с фашистами Испании в Штаты, вроде бы никого не выдал. А радист — нелегал Фишер, знавший к тому же немецкий, был страшно нужен.