Николай Бирюков - Трудная наука побеждать Страница 57

Как я уже писал, наше командование знало, что гитлеровцы сосредоточили в районе Комарно, Комаром большие силы. Ясно было также, что со дня на день эта группировка вступит в дело. Однако установить, хотя бы примерно, участок контрудара разведка не сумела. Это и предопределило начальный успех врага. Пять танковых и три пехотные дивизии бросил он, стремясь сокрушить правый фланг нашей армии. На фронте прорыва, то есть против 80-й гвардейской стрелковой дивизии, его превосходство в пехоте было 9-кратным, в танках — 17-кратным, в орудиях и минометах — 11-кратным.

В ночь на 2 января после мощного артиллерийского налета, в котором участвовало свыше 50 артиллерийских и минометных батарей, противник перешел в наступление. Более 340 танков и самоходок атаковали нашу оборону, прорвали боевые порядки 80-й дивизии и двинулись вдоль правого берега Дуная, перенося по мере продвижения тяжесть удара с восточного направления на юго-восточное.

Поскольку сражение это разыгралось на правом фланге 4-й гвардейской армии, а наш корпус стоял в центре и непосредственного участия в нем не принимал, подробности описывать не буду. Отмечу лишь, что в результате принятых мер на шестые сутки наступление выдохлось, так и не принеся противнику оперативного успеха. Его танковые и пехотные дивизии потеряли до 70 процентов личного состава и до 80 процентов боевой техники. Среднесуточный темп продвижения составлял около пяти километров.

Цифры эти говорят сами за себя. Если же учесть, что в пользу наступавших были сперва такие факторы, как внезапность удара, колоссальное превосходство в живой силе, танках и артиллерии, неподготовленность нашей обороны, то вывод напрашивается такой: наши воины, от солдата до генерала, доказали еще раз, что они стоят на голову выше противника.

Неудавшийся удар на нашем правом фланге был только частью оперативного замысла гитлеровского командования — окружить и уничтожить 4-ю гвардейскую армию и открыть дорогу на Будапешт. Второй танковый кулак нацеливался на центр армейской полосы, на наш корпус.

Конечно, никто из нас не знал тогда этого, но сосредоточение танковых соединений противника перед нашей обороной свидетельствовало о его намерениях попытаться и здесь прорваться на Будапешт. Это подтверждалось контратаками пехоты с танками, которые он предпринял против 40-й гвардейской стрелковой дивизии, атаковавшей станцию Мор.

Мы готовились встретить натиск танковой группировки с фронта и одновременно должны были подумать, как обеспечить свой правый фланг, особенно тыл, на случай прорыва противника, уже наступавшего с севера.

«Стык — первое дело!» — любил говаривать начальник нашего штаба Забелин. И действительно: что ищет наступающий, прощупывая оборону противника? Стык! Что первым делом укрепляет обороняющийся? Свой стык с соседней частью или соединением.

Вот почему сейчас, едва мы заняли оборону, штаб сразу же взялся за стыки дивизий. Каковы и где расположены резервы живой силы, способные восстановить положение в случае прорыва противника? Как наилучшим образом обеспечить стыки артиллерийской поддержкой — маневром огнем или колесами? Достаточно ли плотны здесь минные поля и прочие инженерные заграждения? Обеспечена ли связь между соседями?

Штаб не оставлял в покое командиров дивизий до тех пор, пока все эти пунктуально разработанные положения не были воплощены в жизнь.

В тылу корпуса, в селе Патка, работники штаба развернули запасной командный пункт и серию наблюдательных пунктов. Оттуда была подведена телефонная связь в дивизии, там сидела наготове группа офицеров-операторов. Все делалось так, чтобы на случай прорыва сохранялось непрерывное управление войсками. Ведь это вопрос вопросов и в наступательном бою, а уж в оборонительном — особенно. Когда я оглядываюсь в прошлое, ища причину той или иной неудачной операции, как правило, она в потере управления. Опыт показывает, что в самой тяжелой обстановке командир может надеяться на успех до тех пор, пока он сохраняет контакт и связь со своими войсками. Даже при тяжелом отступлении.

Думаю, ни для кого не прозвучит парадоксально фраза, что уметь отступать — это тоже искусство. Пожалуй, самое трудное искусство. В связи с этим мне вспоминается один афоризм. Крупного военачальника, выигравшего много сражений, льстецы сравнили с Наполеоном. «Нет, — ответил он, сравнение неудачное. Мне ни разу не пришлось руководить отступлением».

Создать необходимую глубину в обороне мы не могли из-за неукомплектованности частей и соединений. Например, 16-й полк 5-й дивизии имел всего 530 активных штыков, 25 пулеметов (ручных и станковых), столько же противотанковых ружей, 20 минометов и 10 пушек, считая и «сорокапятки».

Не лучше обстояли дела с боевым составом и в других полках этой дивизии — 1-м и 11-м. Именно поэтому, чтобы занять отведенный корпусу участок, мы вынуждены были вытянуть боевые порядки 5-й и 7-й дивизий в линию. Глубина обороны кончалась в полковом масштабе — батальоном, поставленным во второй эшелон.

К началу января наши воины отрыли до тысячи погонных метров траншей полного профиля, около семисот метров — неполного, сотни стрелковых ячеек, десятки пулеметных и петеэровских окопов, поставили около трех тысяч метров проволочных заграждений, до восьмисот мин.

Все это плюс тщательно разработанная штабом артиллерии корпуса система огня значительно усилило нашу оборону.

Планируя использование артиллерии и минометов, мы исходили из следующих соображений. Наступление противника, если оно начнется на нашем участке, ближайшей целью будет иметь Замоль — важный во многих отношениях пункт, центр шоссейных дорог, одна из которых ведет к Будапешту. Надо полагать также, что прорваться к Замолю гитлеровцы попытаются по кратчайшему направлению — вдоль южных отрогов гор Вертеш. Следовательно, мы можем устроить наступающим огневой мешок, можем поражать танки и пехоту фланкирующим огнем, если расположим на этих горах артиллерию и минометы.

Так мы и сделали. Там, в отрогах гор, на огневые позиции встали два минометных полка, полк «катюш» и два дивизиона тяжелых пушек-гаубиц.

В первых числах января я встретился с командиром 68-го стрелкового корпуса генералом Н. Н. Шкодуновичем. Мы подробно обговорили все вопросы по взаимодействию, особенно насчет обеспечения стыка корпусов огнем и контратаками.

Убыла от нас 40-я гвардейская дивизия и прибыла 84-я стрелковая. Ее 382-й стрелковый полк на левом фланге нашего боевого порядка готовил оборону на северной окраине Секешфехервара.

Командарм Захаров не забыл поздравить нас с успехом 41-й дивизии генерала Цветкова. Брошенная из резерва на север, на правый фланг армии, против наступающих эсэсовцев, она была отмечена в приказе за образцовые боевые действия.