Бернард Хаттон - Секретная миссия Рудольфа Гесса. Закулисные игры мировых держав. 1941-1945 Страница 59

Бальдур фон Ширах тоже считал, что Гесс не соответствовал той высокой должности, на которую его поставил фюрер. Он полагал, что Гесс, тихий, застенчивый человек, испытывал комплекс неполноценности по отношению к таким сильным личностям, как Геринг и Гитлер, и мечтал совершить какой-нибудь подвиг. Фон Ширах был убежден, что именно этот комплекс неполноценности и заставил Гесса совершить полет в Шотландию – благодаря этому он рассчитывал стать самым важным человеком в мире, затмив собой Геринга и Гитлера.

Эрнст Вильгельм Боле говорил: «Гесс не мог развернуться во всю ширь – ему приходилось довольствоваться лишь речами, в которых он поздравлял многодетных мамаш. Он делал вид, что это ему нравится, но каждую свою речь он просто выдавливал из себя».

В Boxing-day (день на святках, когда, по английскому обычаю, слуги, письмоносцы и посыльные получают подарки. – Ред.) 1945 года к Гессу пришел доктор Гилберт и спросил:

– Как дела с вашей защитой? Можете ли вы сконцентрировать свое внимание?

– Я очень быстро устаю, – ответил Гесс. – Я не могу сосредоточиться в течение длительного времени. Мне надо часто делать перерывы, ложиться или прекращать работу. Во время перерывов в судебных заседаниях я стараюсь беречь свои силы, иначе вообще не смогу продумать ход своей защиты.

В другом разговоре с доктором Гилбертом, состоявшемся 6 января 1946 года, Гесс сказал:

– В первый раз, когда я в Англии лишился памяти, это было по-настоящему. Я считаю, что это было вызвано постоянной изоляцией и потерей всех иллюзий. Следующий раз, когда я потерял память, я просто притворялся.

Доктор Гилберт спросил Гесса, была ли притворной его амнезия в Нюрнберге.

– Если бы я не пережил действительной потери памяти, я не смог бы так хорошо изображать амнезию, – ответил Гесс. – Я бы просто не знал, как это делать.

– Я понимаю вас, – кивнул доктор Гилберт. – Сначала делаешь вид, что страдаешь от амнезии, а потом и вправду теряешь память.

Гесс с живостью согласился:

– Иногда самому бывает трудно понять, прикидываешься ли ты или вправду потерял память, поскольку ничего не можешь вспомнить. Вот и все.

– Скажите, вы начали узнавать Геринга и других еще до того, как к вам вернулась память или уже после того? – спросил доктор Гилберт.

– Я думаю, встреча с ними в зале суда и наши прогулки помогли активизировать мою память после начала суда, – ответил Гесс. – Потом в зале заседаний все вдруг сразу прояснилось, в тот самый день, когда вы со мной заговорили, но я все еще сильно уставал, если приходилось много думать. Даже сейчас я чувствую, что этот разговор утомил меня и мне хочется прилечь.

Потеря памяти у Гесса становилась все более заметной. 20 января он был подвергнут тесту TAT в своей камере. Доктор Гилберт показал ему ряд карточек, которые он уже видел в тот же самый день. Гесс был искренне шокирован, когда ему сказали, что эти карточки ему уже показывали, – он не запомнил ни одной. Он улегся в кровать, оперся на локоть и спросил:

– Неужели вы и вправду показывали мне эти карточки?

Доктор Гилберт подтвердил, что показывал.

– Сегодня особенно плохой день, – сказал Гесс. – Я никак не могу сосредоточиться. Я даже не работаю над своей защитой.

– Вас не должно тревожить временное ухудшение вашей способности к концентрации, – попытался успокоить его доктор Гилберт. – Вы не должны также пытаться сосредоточиться усилием воли.

– Нет, я этого делать не буду, – пообещал Гесс. – А если и сделаю, то на этот раз мне никто не поверит после того, как я заявил, что моя амнезия была притворной.

Через неделю, 27 января, Гесс впал в апатию. Когда его обследовали врачи, он казался отстраненным и не хотел выдавать своих чувств.

– Я не очень внимательно прислушиваюсь к тому, что говорится на суде, – заявил он. – Француз слишком много говорит и все время повторяется.

Гесс признал, что не помнит большую часть происходящего, а о том, что судьи часто повторяются, ему сказал кто-то другой из обвиняемых. Он не мог понять, почему немцы совершили так много жестокостей. Все заметили, что, в отличие от других подзащитных, он не проявлял никакого желания общаться со своей женой и сыном.

Доктор Гилберт пришел к заключению, что психическое состояние Гесса ухудшается из-за душевного конфликта, который создавал угрозу для его эго. Гесс стоял перед ужасным выбором: либо признать свою долю вины в преступлениях нацистов, либо отвергнуть любимого фюрера. Неспособность сделать выбор заставила его снова погрузиться в амнезию или паранойю, которая помогала ему отвергнуть реальность.

С каждой прошедшей неделей память Гесса становилась все хуже и хуже. Дело дошло до того, что он уже не мог вспомнить, что было вчера. Он забыл все обстоятельства своего перелета в Англию. Только постоянные подсказки не позволяли ему забыть основные события своей жизни.

Потеря памяти у Гесса вызвала сильную тревогу у остальных подзащитных. Когда он в начале суда заявил, что полностью владеет своей памятью, многие из них стали надеяться, что бывший заместитель фюрера поможет им оправдаться перед судом. Теперь же фон Ширах жаловался доктору Гилберту:

– Несколько недель назад я обсуждал с Гессом два вопроса, на которые он должен был дать ответ, когда его вызовут в качестве свидетеля по моему делу. На следующий день он сказал мне, что подготовил ответы и хорошо знает, о чем будет говорить, и даже пообещал назвать точные даты. Позавчера я снова напомнил ему о предстоящем допросе, а он заявил, что не понимает, о чем я говорю. Я сказал: «Но, господин Гесс, мы ведь обсуждали это всего лишь восемь дней назад, и тогда вы помнили даже даты». – Он ответил: «Мне ужасно неудобно перед вами, но я ничего не помню. Как бы я ни пытался, я не могу вернуть себе память».

Геринг поделился с доктором Гилбертом своим горем:

– Что касается Гесса, то он нанес мне удар ниже пояса. Его память мертва. Я вижу, что сейчас он уже не притворяется. Пару недель назад он признался мне, что действительно страдал от амнезии в Англии, и сказал, что теперь у него началось то же самое. О боже, каким фарсом станут его свидетельские показания!

Доктор Гилберт в своем медицинском заключении писал:

«Динамика рецидива проявляется в возвращении истерично-шизоидной личности к тому же самому механизму защиты своего эго, который помог ему отвергнуть реальность в Англии и «выздороветь» в Нюрнберге. Причин все увеличивающейся фрустрации Гесса в ходе суда две. Во-первых, постоянное накопление свидетельских показаний о грехах нацистского режима и звериной жестокости фюрера. В ответ на это Гесс может лишь повторять: «Я не понимаю», – и, по-видимому, ищет пути отрицания или рационализации суровой действительности.