Исай Лемберик - Капитан Старчак (Год жизни парашютиста-разведчика) Страница 6

- Перебазируемся, - сказал он, - куда - не знаю.

Ни Старчак, ни Бедрин и думать не могли, что через несколько дней наши войска оставят Минск. Вот почему Бедрин со спокойной душой прощался с капитаном.

Когда старшина ушел, Старчак попросил санитарку, чтоб раздобыла где-нибудь репродуктор. К, вечеру она принесла динамик и включила его. Шла передача из Москвы.

Диктор читал указ о мобилизации и объявлении в отдельных местностях страны военного положения.

Военное положение.. .

Капитан попытался сделать несколько шагов, но острая боль заставила его опуститься на койку. Значит, надо лежать и ждать.

Объявляли воздушную тревогу, и ходячие больные, как их называли санитары, спускались в бомбоубежище. Тех, кто не могли передвигаться, переносили на носилках.

Когда санитары пришли за Старчаком, он поблагодарил их за заботу, но оставить палату отказался.

- Приказ начальника госпиталя. Надо подчиняться, -строго сказал молодой санитар и добавил: - Нам уговаривать некогда.

- Ладно. Только без носилок.

Опираясь на плечо санитара, то и дело останавливаясь, Старчак добрался до подвала, где было оборудовано бомбоубежище...

Прошел день, другой, третий... Старчаком овладела тревога.

Налеты участились. То в одном, то в другом конце города раздавались взрывы. Чад пожаров достиг госпитальных окон.

Пожарные не успевали тушить пламя, огонь перекидывался с одного здания на другое. Ночью было светло, как днем. По коридорам госпиталя разносились гулкие удары подкованных сапог: соседняя воинская часть помогала увозить раненых.

В палату, где лежал Старчак, принесли еще двоих: майора из истребительного полка, прикрывавшего Минск, и молодого лейтенанта - летчика этого же полка. Оба они были ранены в первый же день войны: майор - в живот, лейтенант - в ногу.

Майор знал, что дела его плохи, что он, как сказали врачи, нетранспортабелен. Он старался не стонать, чтобы не беспокоить Старчака и лейтенанта.

- Что же за нами не идут? - спрашивал лейтенант. - С первого этажа всех увезли, и со второго, и с нашего... А за нами не идут.

- Придут, - ответил Старчак. Он раскрыл дверцу тумбочки, взял с полки несколько пачек папирос и отдал их майору.

- Кури, "Курортные", феодосийские...

- На что мне столько?..

Наступил вечер, потом пришла короткая ночь; не потухая, горел в углу красный глазок папиросы.

- Не идут за нами, - шептал Старчаку лейтенант, - забыли...

Утром майор сказал Старчаку:

- Знаешь что, Иван Георгиевич, вам с лейтенантом нет смысла ждать... Добирайтесь до автострады, а там кто-нибудь подберет.

- А ты?

- Я - нетранспортабельный, - майор слабо улыбнулся. - Дай-ка еще пачку, попросил он.

Старчак достал из тумбочки оставшиеся папиросы я, поскрипывая непомерно длинным костылем, принес их майору...

- Теперь надолго хватит, - усмехнулся тот. - На всю жизнь...

- Не могу я тебя оставить, - сказал Старчак.

- Иван Георгиевич, дорогой, ты еще повоюешь, а я... Лейтенант еле сдерживал слезы. Ветер перебирал на подоконнике страницы книги о войне...

- Ну, пойдем, что ли? - Старчак надел свой кожаный реглан.

Майор закрыл глаза. Он уснул или сделал вид, что спит.

- Мы пришлем за тобой, - сказал Старчак.

Майор не отвечал.

Лейтенант тихо притворил дверь.

- Как же сходить? - спросил он. - У меня нога не сгибается.

- А вот как. - Старчак лег животом на перила и, придерживаясь за балясины, стал спускаться.

Парадные двери госпиталя были распахнуты настежь. Шелестели подхваченные сквозняком бумаги, они валялись по всему вестибюлю.

5

Морщась от боли, которую причинял ему каждый новый шаг, и поддерживая лейтенанта, Старчак миновал госпитальный сад и добрался до улицы.

Они забрались в придорожный кустарник и легли на мокрую от росы траву.

Впереди, под горой, видны были безглазые коробки зданий. А сзади, на холме, белел уцелевший Дом Красной Армии.

- Я в ту, субботу на танцы туда ходил, - вздохнул лейтенант.

Где-то неподалеку послышались, шаги, показались двое пожарных в брезентовых робах. Капитан окликнул их. Они остановились в недоумении, потом подошли.

- Там, в госпитале, раненый. На третьем этаже, в тридцать пятой палате, сказал Старчак.

Пожарные побежали через сад в госпиталь.

Старчак и летчик не дошли и до поворота, как пожарные догнали их.

- Умер он, - сказал один из пожарных и протянул Старчаку пистолет майора. Одного патрона - Старчак сразу обнаружил это - в обойме не хватало.

- А носилки для вас, - добавил другой, пожилой, усатый, степенный.

- Я, пожалуй, сам дойду, - сказал Старчак. - А лейтенанту помогите.

Пожарные положили летчика на носилки и направились к шоссе,

- Вот почему за нами не заехали, - лейтенант, свесившись с носилок, показал Старчаку на опрокинутый автобус с красными крестами на уцелевших стеклах. Рядом, метрах в двадцати, зияла на асфальте глубокая яма.

Что же было потом?

...В напряженной тишине опустевшего города послышался шум автомобильных моторов.

Старчак и лейтенант забрались поглубже в кустарник.

Автомобили - это были грузовики - приближались. Старчак разглядел в уже сгущавшихся сумерках, что на крышах кабин укреплены станковые пулеметы.

- Наши, горьковские, - облегченно вздохнул лейтенант.

- А что, немцы не умеют на таких ездить? - возразил капитан.

Только когда грузовики приблизились к кустам и послышалась русская речь, Старчак понял, что это - свои. Он крикнул:

- Эй, на машинах!..

Это был летучий подрывной отряд. Саперы ехали в Борисов.

Первой мыслью Старчака было: на аэродром! - и он высказал ее командиру подрывников. Тот махнул рукой: там уже никого из наших нет...

Старчака и летчика усадили в кабины, рядом с водителями.

На рассвете, когда колонна была уже в пятидесяти километрах от Минска, бойцы, ехавшие на головном грузовике, забарабанили по крыше кабины.

Машина остановилась. Командир, старший лейтенант, сидевший рядом с шофером, открыл дверцу:

- В чем дело?

- Немцы!

В самом деле, на горизонте виднелось несколько "юнкерсов" - трехмоторных немецких самолетов. Их неубирающиеся колеса напоминали птичьи лапы...

Командир подбежал к Старчаку:

- Что будем делать?

Самолеты разворачивались над клеверным полем, розовевшим метрах в пятистах от шоссе.

- Уничтожать десант, который они сейчас выбросят. И действительно, из первого самолета стали выпрыгивать парашютисты.

- Двенадцать, - сосчитал Старчак. Столько же было и на втором "юнкерсе", и на третьем...

Пулеметы, укрепленные на кабинах грузовиков, открыли огонь, во большинству парашютистов уже удалось приземлиться, и они готовились к бою.