Ким Филби - Моя тайная война Страница 64

Письма Филби написаны в непринужденном стиле, и чтение их нередко доставляло удовольствие. В 1979 году он пожаловался мне, что перебои с доставкой "Таймс" лишили его контактов с Англией: "Признаюсь, я ощущаю пустоту. Мне не хватает некрологов "Таймс", забавных писем, судебной хроники и кроссвордов (15-20-минутная гимнастика для ума за утренним чаем), а также информации и обзоров "Санди таймс" и менее претенциозных разделов литературного приложения "Таймс".

Прежде всего, мне не хватает новостей от лорда Чэлфонта о бегстве его закадычного друга (шаха Ирана) и о бедных генералах, оставленных им на верную гибель. Насколько я помню, последние сообщения о нем (лорде) поступили из Мексики. Неудивительно, что Лопес Портильо (в то время мексиканский президент) огрызнулся на Джимми Картера".

Он продолжал интересоваться лордом Чэлфонтом, который писал для "Таймс" на военную тематику, когда газета стала поступать регулярно: "Что происходит с отделом внутренней жизни газеты? Если бы не кроссворды и не безумный Чэлфонт, который способен превратить наших "ястребов" в голубей мира, я бы уже отказался от газеты".

Казалось, его очень интересовала английская политическая хроника, особенно новости о Тэтчер; "...Как Вы себя чувствуете под властью этой шумной барышни из Грэнтхема? Да будет известно Би-би-си и другим средствам массовой информации, русские не называют ее "железной леди". Это давно забытая оплошность малоизвестного корреспондента из "Красной звезды".

Время от времени в его письмах встречались подробности о том, что он делает в Советском Союзе. "Возвратившись после нескольких недель пребывания за границей, я обнаружил устрашающую кипу входящих документов в моей папке". Выражение "за границей" интриговало. Имел ли в виду Филби страны социалистического блока? Или бывал в других местах? Если да, то где и в связи с чем? Когда в следующем письме он упомянул о "неделях, проведенных в солнечных краях" и о том, как потягивал виски с содовой и размельченным льдом, о месте его пребывания я, кажется, догадался.

Вскоре после этого я обедал вместе с бывшим генеральным директором СИС Морисом Олдфилдом и задал ему эти вопросы. "Нигде он не был, - ответил Олдфилд. - Знает, что мы будем читать его письма к вам, и хочет сыграть с нами злую шутку, хочет, чтобы мы бросились искать его повсюду, растрачивая впустую наши силы и средства. Ким всегда был мастером интриги".

Два года назад, узнав, что Филби болен, я направил ему предложение, если, конечно, это возможно, рассказать о своей жизни перед телевизионной камерой. Филби ответил отказом, заявив, что не выносит телевидения: "У меня снобистское отношение к тележурналистике и фотографиям. Жужжание камер и вид проводов, согнувшиеся в три погибели, снующие взад-вперед человечки - все это нарушает торжественность происходящего".

Я настаивал. Написал ему из Индии, что буду в Москве в начале ноября, и предложил встретиться. Ни ответа, ни встречи не последовало. Однако 25 ноября, уже будучи в Лондоне, я получил от Филби письмо:

"Дорогой Найтли, Ваше письмо из Индии шло шесть недель, так что о возможности поговорить с Вами за бокалом вина я узнал слишком поздно.

Однако если Вы еще не передумали, я полагаю, мы сможем встретиться для настоящего разговора в не столь отдаленном будущем. Приглашение для Вас и Вашей жены приехать на несколько дней в Москву будет, вероятно, направлено в виде телеграммы. Напоминаю, что Вы должны приехать без телевизионной техники и магнитофонов. Только Ваша жена, Вы и Ваш блокнот - в таком порядке.

Осталось обговорить кое-какие детали. Я очень дорожу своим уединением и не хочу, чтобы, открыв на Ваш звонок дверь, обнаружил вместе с Вами весь журналистский корпус Москвы.

Кроме того, утечка информации о действительной цели Вашей поездки в Москву поставила бы под вопрос все предприятие.

Наконец, могу я поблагодарить Вас за терпение и любезность, с которыми Вы вели эту переписку?

Большой привет и мои наилучшие пожелания Вашей жене. Филби".

Когда пришла телеграмма с приглашением, я представил ее в советское посольство в Лондоне и быстро получил визу для себя и для жены.

Мы прибыли в Москву вечером 18 января и проследовали в гостиницу "Белград". Не прошло и 20 минут, как зазвонил телефон. Это был Филби. Он сказал, что если мы выйдем в холл гостиницы минут через 25, то там нас встретит его сосед.

Сосед оказался крупным, веселым человеком, одетым в черное кожаное пальто. Он-то и должен был сопровождать нас к Филби.

Последовала долгая и путаная езда по морозным улицам Москвы, закончившаяся в узкой, обледеневшей улочке, из которой, казалось, существовал лишь один выход. В солидном, довоенной постройки, жилом доме лифт оказался архаичным. "Как-то вечером два генерала, которых я принимал у себя, застряв, просидели в нем несколько часов", - шутил позднее Филби.

Остановились на шестом этаже перед обитой дверью. Владимир позвонил. Недолгая заминка, пока нас изучали в глазок, и вот уже Филби собственной персоной протягивает нам руку, улыбается, представляет свою жену, принимает у нас пальто, каждой клеточкой излучая очаровательное английское гостеприимство.

- Проходите, дорогой, - говорит он, провожая меня в гостиную. - Устраивайтесь поудобнее. Что будете пить?

Ким Филби живет в роскоши. Говорят, квартира у него одна из лучших в Москве. Некогда она принадлежала высокому должностному лицу из министерства иностранных дел. Вскоре после приезда Филби в Москву это должностное лицо переехало в новый дом, и КГБ предложил ее своему выдающемуся разведчику.

- Я сразу ухватился за нее, - рассказывал Филби. - Хоть она и расположена в центре Москвы, но здесь так тихо, будто ты за городом. Окна смотрят на восток, на запад и юго-запад, так что я целый день ловлю солнце.

Он не сказал, что квартира идеально расположена и с точки зрения безопасности: подъезд к дому затруднен, вход легко контролируется. В списках абонентов номер его телефона не значится, почта поступает через абонементный ящик на Главпочтамте. Обычно он забирал ее сам, но с тех пор как западный репортер, в течение двух дней следивший за его ящиком, подошел к Филби на улице, почту для него забирает жена.

Из большой прихожей коридор ведет в супружескую спальню, спальню для гостей, туалетную комнату, ванную, кухню и большую гостиную шириной почти во всю квартиру. Из гостиной виден просторный кабинет.

В кабинете стоит письменный стол, секретер, пара стульев и огромный холодильник. Турецкий ковер и шерстяной палас покрывают пол. На книжных полках, занимающих три стены, размещена библиотека Филби, насчитывающая 12 тысяч томов.