Виктор Петелин - Жизнь Шаляпина. Триумф Страница 68

Чехова не было. Объяснили, что Антон Павлович опасается провала. И добавили, что придется все равно его вызывать в театр, потому что впервые Чехов в Москве, когда идет премьера его пьесы, и театр решил устроить чествование любимого драматурга, давшего возможность поставить столько прекрасных спектаклей по его пьесам.

Шаляпину редко выпадало счастье быть зрителем и смотреть любимых актеров, которые давно уже стали его друзьями. Ваня Москвин играл забавного Епиходова, играл остро, с юмором, чуть ли не все фразы, произнесенные им, вызывали смех или улыбку, так чудесно становилось на душе. Ничего похожего на Луку из «На дне», совсем другая человеческая особь, а столь же талантливо воплощенная. Станиславский, Ольга Книппер, Качалов… Сколько замечательных друзей у него, Федора Шаляпина, и как талантливо они играют трогательную пьесу о жизни старого отживающего дворянства, с его патриархальным укладом, с вишневым садом, непрактичностью и беззаботностью хозяев и преданностью слуг… Нет, Шаляпину незнакома эта жизнь, сумбурная и непрактичная, но слезы грусти наворачиваются на его глаза при виде этих бестолковых добряков, не знающих и не догадывающихся о своем близком конце.

В антракте Немирович-Данченко послал Чехову письмо, успокоил его и пригласил в театр.

Потом чествовали автора. По словам очевидцев, это носило «характер триумфа». Подносили, как обычно, адреса, произносили речи. Даже случайные ораторы из публики могли выйти на сцену и поблагодарить автора за то наслаждение, которое они испытывают на спектаклях по его пьесам. «Один из профессоров стал читать адрес, начинающийся так, как начиналась речь Гаева, обращенная к шкафу-юбиляру». На измученном лице Чехова появилась улыбка при этих словах. «Овации чрезвычайно утомили Чехова».

После спектакля все приглашенные пошли на ужин. Шаляпин подошел к Антону Павловичу как раз в тот момент, когда Горький дарил ему свою фотографию с надписью: «Антону Чехову А. Пешков. Января 17. 1904». А вручая, сказал:

– Вы, Антон Павлович, дали красивую лирику, а потом вдруг звякнули со всего размаха топором по корневищам: к черту старую жизнь! Теперь я уверен, ваша следующая пьеса будет революционная.

– Может быть, но не в том смысле, как вы думаете. Я задумал… Но не буду, Алексей Максимович, опережать события. Пока я собираюсь за границу. Надо подлечиться… Ну что ж, спасибо за карточку, а теперь пойдемте к столу.

Начались заздравные тосты.

Шаляпин, когда очередь дошла до него, сказал:

– Господа! Говорят, у человек пять чувств: слух, зрение, вкус, обоняние, осязание. Это неправда. У человека еще есть одно чувство – пошлость. И сильное чувство! Человек смотрит и видит не то, что слышит его ухо, а то, что слышит его пошлость. Пусть вокруг самые лучшие произведения искусства, пусть вокруг раздаются самые лучшие слова – он воспримет это все своей пошлостью, и все это передается его уму опошленное. Даже там, где нет ничего пошлого, он увидит пошлое, так сильно это чувство, которое он видит и слышит! И во всем-то найдет человек себе пошлость. И одной сплошной пошлостью сделает всю жизнь свою. Никто так ясно не открывал в человеке этого шестого могучего чувства, как Антон Павлович. Никто с такой жалостью к человеку не обрисовал этого чувства, как он. Так выпьем за этого гениального человека, много открывшего в человеке и показавшего его таким, каков он есть в нашем мире.

Всем нам представляется каждый день не таким уж счастливым, как бы нам всем тоже хотелось бы его видеть. Здоровья вам, дорогой и милый Антон Павлович!

19 января отправил письмо Валентину Серову: «Сейчас д-р Трояновский сказал мне о твоем желании слышать меня в «Демоне». Дорогой друг мой, если бы ты знал, как я счастлив, как я счастлив! Слава богам, ты здоров. Иди, пожалуйста, в ложу бельэтажа с левой стороны, номер 5. Там будут сидеть: Немирович-Данченко с женой, Максим Горький с женой и некий Пятницкий. Они все будут предупреждены об этом и будут крайне счастливы тебя видеть в своей компании».

20 января – снова «Демон», в бенефисе оркестра. Газеты отметили, что и в этот день публика восторженно принимала «Демона» и конечно же Федора Шаляпина.

И после спектакля – в Петербург.

Часть третья

Почему зашаталась Россия

Глава первая

Размышления и сомнения

После бенефиса Шаляпин послал Горькому в Нижний Новгород семь с половиной тысяч, то есть половину полученного гонорара, на общественные нужды, на поддержку Общедоступного театра, на строительство школы, которую предполагалось назвать его именем. Да мало ли на что нужны были Горькому деньги; он развернул такую бурную деятельность, направленную на свержение существующего строя.

Федор Иванович был далек от политических споров, раздиравших общество. Постоянно занятый своими обязательствами, которым он отдавал всю свою душу, склонный к праздному безделью во время редких минут отдыха, когда можно беззаботно перекинуться в картишки и выпить бокал хорошего вина, Шаляпин старался отмахнуться от мелочей повседневной политической жизни и не забивать себе голову различными программами, авторы которых на разные лады предлагали перестроить государственную жизнь России, отмечая в ней одни неполадки, неурядицы, злоупотребления и другие несовершенства.

Федор Иванович, разъезжая по стране и встречаясь с людьми различных убеждений и положения, общаясь в Москве и Петербурге с широким кругом друзей и знакомых, среди которых были и богатые, и не очень обеспеченные, купцы, князья и бароны, люди просто дворянского и просто крестьянского происхождения, бывая на средах, где собирались его друзья-писатели, разговаривая с актерами, музыкантами, режиссерами, все отчетливее ощущал, чувствовал, осознавал, что общество, в котором он живет, накануне каких-то серьезных и глубоких перемен; уже подспудно, незаметно для поверхностного взгляда идут какие-то, ему еще непонятные преобразования. Все очевиднее для него становится и другой фактор – в России, не зная ни устали, ни покоя, самоотверженно и безбоязненно ведется работа по разрушению существующего строя, и люди, которые занимаются этой тайной, подпольной деятельностью, ни перед чем не остановятся, чтобы довести ее до победного конца. Максим Горький, всемирно известный писатель и его друг, был одним из видных организаторов этой тайной деятельности сотен и тысяч людей.

Непрерывное преобразование жизни, вечное поступательное движение ее, когда обветшавшее отмирает и нарождается нечто молодое и сильное, – это закон человеческого существования. Но почему замена одного другим обычно окрашивается такой обильной кровью? Политические убийства следовали одно за другим, а царская охранка вылавливала террористов и жестоко расправлялась с ними. Министры, генералы, губернаторы… И наконец 15 июля 1904 года министр внутренних дел Плеве был убит бомбой, брошенной эсером Сазоновым. Почему-то многие радовались пролитой крови, дескать, избавились от тупого, грубого царского чиновника. Говорят, что даже некоторые генералы пили за здоровье Сазонова… Что же происходит в России?