Пол Кронин - Знакомьтесь — Вернер Херцог Страница 7

И очень важно объяснить новичкам, что иногда для решения проблем необходимы и физические качества. Многие великие режиссеры были настоящими богатырями. Среди писателей или музыкантов физически развитых людей значительно меньше. В последнее время я подумывал, не открыть ли киношколу. Так вот: если бы я все-таки решился, обязательным условием для поступления стало бы пешее путешествие в одиночку, скажем, от Мадрида до Киева, тысяч пять километров. А в дороге абитуриент должен был бы записывать свои впечатления — а потом сдать их мне. Я бы сразу определил, кто действительно проделал этот путь, а кто — нет. Шагая по дороге, вы узнаете куда больше о том, как снимать, чем сидя за партой. За время путешествия вы узнаете больше, чем за пять лет в киношколе. И ваш опыт будет полной противоположностью теоретическим знаниям, а для кино чистая теория — смерть. Теория — антоним страсти.

Что для вас идеальная киношкола?

Мы еще вернемся к этой теме, когда будем говорить об «Уроке кино» — цикле передач, который я делал для австрийского телевидения, — но вообще-то кинорежиссер должен многое уметь. Прежде всего, знать иностранные языки. Печатать и водить машину. Как рыцари в старину должны были непременно уметь ездить верхом, владеть мечом и играть на лютне. В киношколе моей мечты студенты занимаются каким-нибудь контактным спортом, который учит не бояться, вроде бокса. На верхнем этаже просторный зал, и в углу — ринг. Каждый вечер с восьми до десяти занятия с тренером по боксу: спарринг, кувырок (вперед и назад), жонглирование, карточные фокусы. Станут они в итоге режиссерами или нет, кто знает. Зато будут в отличной физической форме. В моей школе молодые люди, которые хотят снимать кино, получат возможность побыть в атмосфере своего рода умственного возбуждения. Именно из этого, в конечном счете, и проистекает кино. Киношколы должны выпускать не технических специалистов, а людей с беспокойным умом. Людей, у которых есть задор, у которых огонь в груди горит.

«Геракл» — в некотором смысле фильм о сильном человеке. Мне кажется, этот образ важен для вас и нашел отражение во многих ваших работах.

Меня всегда привлекали сильные люди, и таков, кстати, главный герой последнего моего фильма «Непобедимый». Я вкладываю в это понятие нечто большее, чем просто физическую мощь. Сила — это интеллект, независимое мышление, уверенность в себе, самообладание и, быть может, даже некоторая наивность. Эти качества, несомненно, составляют внутреннюю силу Цише Брайтбарта из «Непобедимого». Да, и еще для меня сильный человек — это ни в коем разе не культурист. Я бодибилдинг терпеть не могу и считаю нездоровым занятием. Наверное, преклоняться перед сильными людьми я начал еще в детстве, когда жил в Захранге.

Одним из моих кумиров детства был старый крестьянин по имени Штурм Зепп (Джо Ураган). Ему было лет восемьдесят, ростом он был больше шести футов, хотя трудно сказать наверняка, потому что он был согнут. Очень странный, почти библейский типаж, с большой густой бородой и длинной трубкой во рту. Он всегда молчал, нам ни разу не удалось выудить из него хоть пару слов о себе — он вообще ни звука не издавал, хотя мы вечно вертелись под ногами, когда он выходил в поле косить. Детвора верила, что давным-давно Штурм Зепп был невероятно сильным, таким сильным, что однажды, когда его мул, тащивший бревна с горы, пал, Зепп взвалил гигантские стволы на плечо и сам отнес вниз. Но, совершив этот богатырский подвиг, он больше не смог разогнуться. Еще ходила легенда, что во время Первой мировой он в одиночку взял в плен целый взвод французов — двадцать четыре человека. Якобы он носился, как метеор, по холмам, мелькал то тут, то там, и французы, разбившие лагерь в небольшой лощине, решили, что их окружила целая рота немцев. Я и сейчас могу живо вообразить эту картину.

Другим моим героем был Зигель Ханс. Молодой лесоруб, настоящий храбрец, парень сорвиголова, а мышцами мог играть, что твой мистер Вселенная. И еще он первый в нашей деревне обзавелся мотоциклом. Мы им восхищались, прямо боготворили. Как-то раз грузовик с молоком слетел с деревянного моста. Послали за Зигелем. Тот спустился в реку, снял рубашку, обнажив тугие мышцы, и попытался втащить грузовик обратно на мост. Конечно, это было невозможно в принципе — машина весила тонн семь-восемь. Но сам факт, что он спрыгнул в воду и хотя бы попытался, наполнил нас совершенно непостижимым для меня сейчас благоговением.

Местный фермер Бени тоже был крепким парнем, и Зигель Ханс пару лет кряду все пытался затеять с ним драку. Но Бени не хотел драться, и эти двое просто сидели в баре с пивными кружками в руках, уставившись друг на друга через стол — в «Стеклянном сердце» есть такая сцена. Но однажды драка состоялась. Сбежалась вся деревня, народ кричал: «Давайте узнаем, кто в деревне самый сильный!» Скоро выяснилось, что это Зигель Ханс. А еще Зигель Ханс был замешан в самой крупной в тех краях контрабанде. В сговоре с таможней через границу переправили большую партию кофе. Увы, контрабандисты попались, но когда ночью полиция явилась за Зигелем, он выскочил в окно и направился прямиком к ближайшей горе Гайгельштайн, прихватив с собой горн. Добравшись до вершины, он затрубил в горн, и полицейские с таможенниками бросились в погоню. Но когда они наконец взобрались на гору, то услышали горн Зигеля Ханса уже с другой вершины. Так они и бегали за ним туда-сюда дней двенадцать, не меньше. Ханс сделался местным божеством, вся деревня впала в самый настоящий религиозный экстаз, а для нас, детей — во всяком случае, для меня, — он стал идеалом для подражания. Полагаю, в итоге он сдался. Помню, я тогда думал: чтобы так долго ускользать от полиции, ему пришлось пробежать вдоль всей границы с Германией и обратно, ведь спуститься в долину он не мог, его бы тут же схватили. Это как если выстрелить из очень мощного ружья: в конце концов пуля угодит тебе в спину — просто облетит Землю, сделав круг.

Вы ведь сняли «Геракла», когда вам было всего девятнадцать?

Я начинал совсем мальчишкой. Вскоре после «Геракла» я получил премию Карла Майера[10] за сценарий «Признаков жизни». По-дурацки я, конечно, тогда себя вел, но был так уверен в себе, в своих способностях. Заседание жюри проходило в Мюнхене, и ночью один из них зашел ко мне домой, сообщил, что мне присудили награду в размере, между прочим, десяти тысяч марок — а я посмотрел на него и сказал: «Не стоило ради этого будить меня посреди ночи. Я знал, что так и будет». Это был большой шаг вперед, хотя сам фильм я снял только через несколько лет. Я чувствовал, что награда придала мне импульс, которого хватит еще лет на десять.