Россия в войне 1941-1945 гг. Великая отечественная глазами британского журналиста - Александр Верт Страница 7

к Франции в речах и интервью, которые он давал представителям французской прессы, а та всегда была готова ему услужить[4]. Французское правительство, в большинстве не желавшее что-либо предпринимать независимо от Англии, ограничилось платоническими протестами и подачей жалобы в Совет Лиги наций. Французский генеральный штаб, в котором мнения тоже разделились, разъяснил правительству, что если оно хочет пойти на военное вмешательство в Рейнской зоне, чтобы выбросить из нее германские войска, то для этого потребуется частичная мобилизация. Французское правительство не готово было идти так далеко.

Во Франции были в то время некоторые военные эксперты и политические деятели (как, например, Поль Рейно), которые уже давно доказывали, что у Франции нет армии, которая соответствовала бы ее внешней политике. Среди них был и будущий генерал Шарль де Голль. В 1934 г. де Голль, в то время полковник, опубликовал книгу под названием «За профессиональную армию» (на которую из широкой публики мало кто обратил внимание), в которой он выступал за сформирование мощных танковых ударных частей, доказывал, что французская армия, состоявшая из плохо обученных призывников, малопригодна для будущей войны и будет вряд ли способна оказать помощь французским друзьям и союзникам в Восточной Европе (Чехословакии, Польше, Югославии, Румынии, а потом и Советскому Союзу), и вообще осуждал оборонительную стратегию Франции, возлагающую все надежды на линию Мажино, которую, как он, кстати, подчеркивал, немцы смогут просто-напросто обойти, совершив прорыв через Бельгию. Сейчас нет смысла строить догадки о том, что произошло бы, будь у Франции в то время, в марте 1936 г., мощная танковая армия, вроде той, какую предлагал де Голль и за которую ратовали также такие политики, как Поль Рейно. Но возможно, что в этом случае весь ход дальнейшей истории был бы иным. Он также был бы иным, если бы французская армия даже с тем, что у нее было, вторглась тогда в Рейнскую зону.

Как бы то ни было, но с того дня, когда правительство Сарро не решилось выступить независимо от англичан в защиту самых жизненных интересов Франции, роль Франции как военной державы, с которой должна была считаться вся Европа, начала катастрофически снижаться. Как ни странно, французское общественное мнение очень вяло реагировало на случившееся. До всеобщих выборов оставалось меньше двух месяцев; помню, во время предвыборной кампании я совершил большую поездку по различным районам Франции. Предстояли выборы, на которых одержали победу партии Народного фронта. Предвыборная кампания проходила оживленно; все левые круги остро сознавали растущую угрозу фашизма, однако на предвыборных митингах и собраниях вопроса о Рейнской зоне касались немногие. Похоже было, что французы просто не отдавали себе отчета о всех последствиях, которыми было чревато занятие немцами Рейнской зоны. Даже рядовые коммунисты, несмотря на серьезные предупреждения, с которыми выступали их депутаты в парламенте, такие, как Габриэль Пери, казалось, гораздо больше интересовались тем, победит ли на выборах Народный фронт, чем рейнской проблемой.

Несомненно, что последствия Первой мировой войны, в которой Франция потеряла полтора миллиона человек, все еще ощущались в стране очень остро и перспектива всякой военной акции со стороны Франции, даже для осуществления такой жизненно важной задачи, как предотвращение ремилитаризации нацистами Рейнской зоны, вызывала у французов глубокое отвращение. Помню, как Марсель Деа, который был в кабинете Сарро министром авиации, а потом стал предателем и коллаборационистом, заметил мне однажды с типичной для него безответственностью: «Во всяком случае, раз мы ничего не сделали в Рейнской зоне, мы будем иметь два или три года мира, а это уже большой выигрыш. Поговорите с французами – большинство из них скажет вам то же самое».

Здесь мы лишь очень коротко можем коснуться зловещих событий трех последующих лет. В июле 1936 г. после антиправительственного мятежа генерала Франко началась война в Испании. После победы во Франции Народного фронта левые круги страны были решительно настроены в пользу того, чтобы оказать помощь законному правительству Испании. В частности, коммунисты развернули широкую кампанию за поставку самолетов Испании. К несчастью, во главе правительства Народного фронта оказался лидер социалистов Леон Блюм, а он, так же как до него Сарро, боялся действовать независимо от Англии. А консервативное правительство Англии, не желавшее вмешиваться в войну в Испании, особенно на стороне республиканцев, оказывало сильнейший нажим на Блюма, чтобы тот не вздумал помогать испанским республиканцам, и в конце концов добилось своего. После этого Блюм, сколько ни ломал себе руки, сколько ни произносил жалких слов для выражения своих «симпатий» к республиканцам, в конце концов согласился на проведение жульнической политики невмешательства, в соответствии с которой Англия и Франция воздерживались от посылки оружия Испании, в то время как Германия и Италия оказывали очень широкую военную помощь франкистским мятежникам. Фактически единственную помощь извне, особенно в 1937 г., республиканцы получали от Советского Союза. В 1938 г. французы возобновили было кое-какие поставки, но вскоре после этого Чемберлен сердито потребовал у Блюма закрытия каталонской границы «для того, чтобы война скорее закончилась».

Без малого три года продолжали испанские республиканцы свою героическую борьбу, которая становилась все более неравной, и прекратили ее только в начале 1939 г. Одной из причин поражения республиканцев было то, что различным группировкам, на которые они делились – а среди них были и буржуазные либералы, и социалисты, и коммунисты, и анархисты, и ПОУМ (троцкисты), – сильно не хватало единства, сплочения. Кроме того, почти всю войну республиканская Испания испытывала серьезные трудности с продовольствием. По моим личным впечатлениям об Испании, где я провел несколько недель в конце 1937 г., самым дисциплинированным элементом среди республиканцев были коммунисты, но их было не так уж много.

Для меня, особенно с момента оккупации гитлеровцами Рейнской зоны, было совершенно ясно, что Гитлер готовится к войне; я подозревал об этом все время начиная с 1933 г., а та дерзость, с которой Германия совершила свой прыжок за Рейн в марте 1936 г., и нежелание Англии и Франции что-либо сделать, чтобы этому помешать, не оставили у меня почти никаких сомнений в отношении того, что предпримет Германия дальше. Хотя в 1937 г. военные действия в Европе ограничивались пока одной Испанией, было ясно, что Гитлер готовится в самом ближайшем будущем, как только он продвинет дальше свою программу ремилитаризации страны, пойти на новые захватнические шаги. Можно было предполагать также, что, захватив Рейнскую зону, немцы теперь лихорадочно ее укрепляли. Характерно, что вскоре после германского «прыжка за Рейн» Бельгия порвала союз с Францией и объявила о своем нейтралитете.

В конце 1937 г. Ивон Дельбос, исполненный добрых намерений, но слабый министр иностранных дел в правительстве Народного фронта, предпринял большую поездку по союзным с Францией странам Восточной Европы. Он посетил Варшаву, Бухарест, Белград и Прагу. Характерно, что в Москву во время своего турне он не заехал, несмотря на то, что существовал франко-советский договор о взаимной помощи, к тому времени уже должным образом ратифицированный. Но