Фаина Пиголицына - Мстерский летописец Страница 71

Стены церквей рубили «в присек», «в лапу» и «в замок». И были те церковки маленькие, низенькие и назывались «церквицы». Часто вмещалось в такую церквицу не более семи человек. «Кругла яко столп и не широка только сажени единыя со олтарем внутри», — так описывается новгородская церковка XVII века.

По селениям и дорогам полно было часовенок, «особливо по перекресткам, под именем то крестов, то пятниц».

Был на Руси обычай ставить большие деревянные кресты на проселочных дорогах. Устанавливали их на местах, где находили убитых или скоропостижно умерших. Родители, у которых умер ребенок, водружали такие кресты на всех перекрестках округи, чтобы потом «иметь детей в живых». А зажиточные ставили кресты на сельских трактах «и для лиц здравствующих», и для продления жизни. При этом приговаривали: «святые преподобные отцы наши Абросим и Ефим и Кирило, святый прекрасный Иосиф, спасите и сохраните и помилуйте от болезни сия раба Божия…». Далее произносилось имя, ради продления жизни которого хлопотали. «…Прогоните трясавиц к отцу своему сатане дияволу…».

Древняя деревянная церковь была простенькой. Позднее к ней стали пристраивать приделы, трапезные, притворы, ходовые паперти под навесом, звонницы. Умножались и украшения, состоявшие из резных полотенец, прилепов, князьков, баляс и других вычурных порезок и выборок, кои отличались особенною затейливостью, замысловатостью и причудливостью, согласно с местным вкусом».

Лес использовали для постройки церкви разный: сосновый, пихтовый, еловый, лиственный, дубовый. И основы были уже не только квадратные, а и прямоугольные, и круглые, и «кресчатые», без углов, «в замок», И «одне становились на подклетях, другие на стульях». Одни — с входным крыльцом, другие — с прирубленною папертью под навесом, «где стаивали женщины и повинные епитимье». И кровли были разные: двух- и четырехскатные — и покрывались деревянного чешуею или тесом. Верх рубили «бочками» и «городками», над коими возвышались главы: от одной до тринадцати. И ставили церковь так, чтобы «отовсюду видимо бысть, аки зерцало».

Голышев видел и полуразрушенные, темные деревянные храмы из кругляша или дуба, с неотделанными мрачными стенами и закоптелыми образами, с крошечными, несимметрично расположенными окнами, с низкой, покривившейся колоколенкой.

Ему хотелось взять под защиту эти отживающие, неповторимые деяния своих предков. Но что мог сделать он? Одно: писать. И Голышев писал статьи, выступал, где возможно, защищая эти церковки от уничтожения. Но удалось ему сохранить только вид этих церквиц для потомков в своих рисунках-литографиях.

Погост архидьякона Стефана он рисовал дважды: в 1877 году и в 1878-м. Два храма стояли на крутой возвышенности, создавая вместе с холмами, горами и вековыми деревьями живописный уголок.

Церковь во имя пророка Ильи близ села Карачарова и города Мурома была построена в 1629 году, в царствование Михаила Федоровича. Во времена мора, бывшего при царе Борисе Годунове в 1601, 1604 годах, сельские жители, опасаясь заразы, хоронили всех умерших в общей могиле на временном кладбище в лесу. И на месте моровой могилы позднее и соорудили эту церковку.

А часовенка, близ того же Мурома, была построена там, где лежало когда-то тело святого князя Михаила, убитого муромцами в 1192 году.

Князь Михаил Константинович был послан с «немногими людьми» к Мурому «для увещания». Муромцы заманили неопытного молодого князя в город, якобы для мирных переговоров, и убили его, а тело выбросили за город.

Отец убитого, князь Константин Святославович, «по осаде» взял Муром, похоронил сына «со псалмы и песнь-мы и с подобающею честию» и соорудил деревянную церковь пресвятой богородицы. А на месте, где лежал убитый

сын Михаил, поставил божницу, или часовенку, с шатровым верхом.

Опять разослал Иван Александрович альбом своим друзьям и царствующим особам. И опять косяком пошли во Мстёру награды: бриллиантовый перстень с рубинами, золотой перстень с аметистом и бриллиантами, золотой перстень с бриллиантовым вензелем — от царствующего дома, золотая медаль «За усердие» для ношения на шее на Аннинской ленте, большая серебряная медаль «За ученые труды по археологии».

ЧАСТЬ 5 Осознание своего пути 1878–1896

27 января 1878 года Вера Засулич стреляла в петербургского градоначальника Трепова. 1 февраля в Ростове-на-Дону был убит шпион Никонов. 25 февраля в Киеве было совершено неудавшееся покушение на прокурора Кот-ляревского.

31 марта в Петербурге перед зданием окружного суда состоялась большая демонстрация в защиту Веры Засулич. Суд, под председательством А. Ф. Кони, оправдал девушку.

Александр II был взбешен таким приговором. Он увеличивал и усиливал жандармскую полицию.

Создан был институт полицейских урядников, в помощь становым приставам, «для надзора сотских и десятских на местах». Должность урядника была введена и в сельской местности. В крупных городах завели тысячи коннополи-цейской стражи.

В 1879 году убийства и покушения продолжались. В Петербурге, по предложению графа Шувалова, провели поголовную проверку живущих. Столичная полиция вооружилась револьверами.

Министр внутренних дел собрал журналистов и поучал их «в грубой менторской речи». Редактор «Русской старины» М. И. Семевский сравнил это с тем, как в старину какой-нибудь полупьяный городничий трепал какую-либо непотребную девку, «так и статс-секретарь… отвалял в своей непотребной речи русскую печать».

Все ожидали чего-то зловещего. В полицию приходили предостережения, что «злоумышленники» готовятся «скопом» выступить.

В Одессе губернатор, расправляясь с бунтовщиками, творил полный произвол, высылая всех без разбора. Эти действия «наводили ужас не на злодеев-социалистов, а на общество мирное, готовое поддерживать разумные мероприятия».

Граф Валуев жаловался, что всюду какое-то неопределенное, обуявшее всех неудовольствие. Все на что-то жалуются и ждут перемен.

1 марта 1881 года был убит Александр II, и на престол взошел его второй сын — Александр III. Его не готовили в детстве для престола, дали «скромное образование». Туповатый, но упрямый и усидчивый, он мечтал дослужиться до должности начальника гвардейской дивизии. И вдруг в 1865 году умер его старший брат Николай, наследник престола. Двадцатилетний Александр стал цесаревичем, но немного уже можно было поправить в его воспитании, и до конца жизни он говорил «грыбы», «инергия», писал скучные дневники, тайком пил с начальником охраны.

Вместе с титулом цесаревича Александр наследовал и невесту покойного брата, юную принцессу Дагмару, полюбил ее и был хорошим семьянином.