Фаина Пиголицына - Мстерский летописец Страница 72

Вместе с титулом цесаревича Александр наследовал и невесту покойного брата, юную принцессу Дагмару, полюбил ее и был хорошим семьянином.

В 1891–1892 годах в России разразился страшный голод. Еще в августе 1891 года министр двора И. И. Воронцов-Дашков писал Александру III из своего Тамбовского имения о надвигающемся голоде, предлагал создать Комитет для призрения голодающих, отменить при дворе балы и большие обеды. Но император отмахнулся, он не поверил и считал «средством деморализации народа» заботу о нем. Балы и званые обеды продолжались, и, в то время как тысячи людей умирали с голода, Александр III беззаботно охотился в Дании, потом — в Крыму. Министр внутренних дел Дурново долгое время, боясь разгневать императора правдой, скрывал от Александра истинное положение в стране. Только в декабре 1891 года Дурново сообщил в Государственный совет о бедствии, когда от голода и эпидемий умерло уже множество людей. Но и тогда правительство выделило недостаточную сумму в помощь голодающим.

ГЛАВА 1 «Воспоминания»

В начале апреля 1879 года Тихонравов прислал Голышеву вырезку из журнала «Древняя и новая Россия». В разделе «Книжные новости» отмечалось, что новое издание «Памятников деревянных церковных сооружений» «следует поставить в большую заслугу г. Голышеву». Был и наказ: «Желательно, чтобы г. Го-лышев ввел нас и во внутрь этих деревянных храмов… сделал бы подробное описание их… тогда почтенное его предприятие получит вполне законченный вид».

Тихонравов сделал приписку: «Затем остается передать Вам, что г. Губернатору очень приятно, что труды Ваши так достойно окупаются; пожелать Вам новых и многих подарков еще и еще, да не охладеет Ваша энергия».

Иван Александрович поехал по делам в Москву, а на обратном пути заглянул к Тихонравовым. Константин Никитич сразу бросился обнимать его:

— Поздравляю!

— Да с чем поздравляете-то? — недоумевал Голышев.

— Ты гляди, Аннушка, — обратился Тихонравов к жене. — Он ничего не знает! Вся Россия его читает, а он ничего не знает!

— Да не томите! — воскликнул Иван Александрович. И Тихонравов уже совал ему апрельскую книжку «Русской старины», открыв ее на заложенной странице.

«Воспоминания Ивана Александровича Голышева», — прочитал Иван Александрович, и глаза его затуманились.

Написать «Воспоминания» Ивану Александровичу посоветовал несколько лет назад сам редактор «Русской старины» Михаил Иванович Семевский.

Не без робости приступал Иван Александрович к своему жизнеописанию. Тихонравов советовал: «…самое лучшее — пишите все, что только можете припомнить из вашей писательской деятельности, — и главное, пишите с полной искренностью. Выход Ваш из дюжинной среды в известность особенно знаменателен и представляет редкое явление, и потому каждая, даже мелкая подробность, всякий факт проявления деятельности имеет большое значение…»

«Воспоминания крепостного крестьянина» — озаглавил Голышев свой труд, хотя сел за него спустя пятнадцать лет после отмены крепостного права. Он делил листы на две половины. Слева писал, справа делал вставки или переписывал зачеркнутое. «Писать просто» было трудно. Воспоминания, цепляясь одно за другое, ширились, волновали, просились на бумагу. Иван Александрович терзался: то ли он пишет, интересно ли будет читать людям о перипетиях его судьбы?

Хотелось как-то осмыслить пережитое. К какому-то подвести итогу. С детства он мечтал о чистой, искренней, спокойной жизни. Не о безделье. Много трудиться он научился рано. Праздность была чужда его натуре. Но в трудах мечталось не о сытости, не о мещанском благополучии. Хотелось оставить что-то после себя, чтобы люди вспоминали потом добрым словом.

Редактор «Русской старины» прилично поработал над рукописью Голышева. Сократил ее, разделил на шесть частей. Каждую часть предварил развернутым оглавлением-предисловием. Во вступлении к «Воспоминаниям» редакция писала: что рубрика эта в журнале старая, что публиковались в ней воспоминания множества людей, и перечислялось десятка два имен, среди них были И. К. Айвазовский, М. И. Глинка, Н. И. Греч, княгиня Е. Р. Дашкова, П. А. Каратыгин, Т. П. Пассек, Ф. Д. Толстой, князья Н. Ю. Трубецкой и М. М. Щербатов…

«Ныне представляемые вниманию читателей «Русской старины» «Воспоминания И. А. Голышева», — писала далее редакция, — принадлежат перу бывшего крепостного крестьянина, который благодаря неослабному своему терпению, любознательности и жажде знания — почетный гражданин и член некоторых из наших ученых обществ. Этот скромный деятель на поприще отечественной археологии — живое доказательство той несомненной и отрадной истины, что в народной массе Отечества нашего не оскудевают источники тех нравственных сил, представителями которых, у нас в России, были Посошковы, Ломоносовы, Кулибины, Слепушкины, Кольцовы, Никитины и. многие другие…»

В той же апрельской книжке «Русской старины», в которой были опубликованы «Воспоминания» Ивана Александровича, фамилия его упоминалась еще много раз. В разделе «Библиографический листок» был отклик на его альбом о деревянных церквах, «прекрасно выполненный в его собственной литографии»: «Его труд, без сомнения, восполнит существующий пробел в материалах по истории русского зодчества, тем более заслуживающий внимания, что он относится к одной из наиболее важных местностей в истории России». В списке русских исторических книг-новинок были названы его «Лубочные картинки» и новый альбом.

Вторая часть «Воспоминаний» Голышева вышла в июне. 15 июня 1879 года Иван Александрович писал Семевскому: «На сих днях… я имел удовольствие получить июньскую книжку «Русской старины». Приношу Вашему Пр-ству мою душевную и глубочайшую благодарность за Ваше милостивое и просвещенное ко мне внимание, — моя рукопись наделала Вам столько труда в переработке воспоминаний, Вы им придали совершенно другой характер и в сжатом виде составили более интересными, и потому искренно и от чистого сердца благодарю Вас. С чувствами… и пр. И. Го-лышев».

«Голос» писал о «Воспоминаниях»: «Записки г. Голышева интересны и по содержанию, и по языку. Они написаны как-то особенно наивно, что придает им характер неподдельной искренности… Но это, конечно, не только не мешает их занимательности, а, напротив, возвышает ее, придавая заметкам отпечаток непосредственности».

ГЛАВА 2 Потеря друга

Утром прислали телеграмму: «Папа умер Елизавета Тихонравова». Телеграмма ошеломила Голышевых. Пока Иван Александрович с Авдотьей Ивановной собирались в дорогу, пришло письмо из Владимира: «…Константин Никитич весьма трудно болен, ослаб силами, очень жаль. Поспешайте порадовать его своим свиданием. Он сам отчаивается в выздоровлении». Письмо запоздало.