Том Рейсс - Подлинная история графа Монте-Кристо. Жизнь и приключения генерала Тома-Александра Дюма Страница 73

Чуть раньше под Дюма застрелили лошадь[775], он упал так неудачно, что австрийцы были уверены в его гибели. Раздался крик: «Черный Дьявол мертв!»[776] Однако Дюма тут же воскрес из мертвых или, скорее, выбрался из-под павшего скакуна, которого затем использовал в качестве прикрытия для своей огневой точки. Он обнаружил небольшой запас заряженных австрийских ружей и стал стрелять из них по врагам.

Лежа среди груды окровавленных тел Дермонкур, как он позже вспоминал, «сумел повернуться в сторону генерала[777]. Он стоял в центре клаузенского моста и в одиночку удерживал его против целого эскадрона. Мост был узким, и враги могли нападать на генерала лишь по двое-трое в ряд – он разил всех, кто приближался к нему».

Кровь струилась из руки, бедра и головы Дюма. Тем не менее он резал и колол с неослабевающей яростью, причем делал это с такой силой, что почти каждый австриец, встретившись с его клинком, получал смертельную рану или летел головой вниз с моста в реку. Когда несколько десятков французских кавалеристов наконец подоспели на подмогу и австрийцы отступили, Дюма не стал отдыхать. Он вскочил на коня и около десяти миль преследовал бегущего врага по альпийским лесам.

«Мой долг – предоставить полный отчет о действиях генерала Дюма, – написал Жубер Наполеону после битвы. – Он трижды возглавлял атаку кавалерии и собственноручно убил нескольких вражеских всадников. Его отвага внесла немалый вклад в победу».

Общий итог боевых действий в тот день, согласно Жуберу, выглядел следующим образом: «Мы взяли пятнадцать сотен пленных, наши потери составили тысячу человек, может, чуть меньше или больше».

А вот что было сказано о человеке, который сражался в первых рядах, в окружении вражеских солдат, стрелявших и старавшихся зарубить его: «[Дюма] получил две[778] легкие сабельные раны, когда в одиночку бился с австрийскими кавалеристами на мосту». В еще одном источнике говорится о том, что мушкетные пули пробили шинель Дюма в семи местах, хотя генерал каким-то чудом не пострадал.

В сейфе Вилле-Котре лежит письмо, которое Дюма отправил друзьям из штаба Итальянской армии. Генерал описывает, как возглавлял действия кавалерии в Тироле и насколько «эти победы были необходимы[779], чтобы хоть немного развеять глубочайшую печаль из-за невосполнимой утраты – моей несчастной Луизы… желанной и обожаемой дочери, образ которой всегда стоял у меня перед глазами и сопровождал меня днем и ночью». Затем мысли Дюма, как обычно, быстро возвращаются к нежно любимой жене: «Но что еще больше беспокоит меня, это состояние моей жены, потому что это событие еще скажется в будущем».

На этот раз в отчете для Парижа Наполеон не стал умалчивать о героизме, проявленном Дюма в Клаузене:

Генерал Дюма, сражаясь во главе кавалерии[780], собственноручно убил нескольких всадников противника. Враги нанесли ему две легкие раны саблями, а его адъютант Дермонкур был тяжело ранен. На протяжении многих минут этот генерал в одиночку удерживал мост против вражеской кавалерии, которая пыталась пересечь реку. Благодаря этому он сумел помешать наступлению врага – до прибытия наших подкреплений.

В конце марта Дюма получил от Наполеона письмо со следующим уведомлением: «Главнокомандующий желает[781] выказать удовлетворение доблестными действиями генерала Дюма в последних боях в Тироле, а потому передает ему под командование все отряды кавалерии в дивизиях, расквартированных в Тироле».

В качестве еще одного знака о готовности полностью простить Дюма, Наполеон добавил такую строчку к следующему недельному отчету: «Прошу, чтобы генералу Дюма[782], который, помимо коня, лишился пары пистолетов, прислали пару пистолетов из Версаля от производителя этого оружия».

Наполеон также дал Дюма новый псевдоним, восхваляя его как «тирольского Горация Коклеса» – для той эпохи это действительно очень лестная похвала. «Рим оказался в большой опасности[783], враг пробивался в город через деревянный мост, – сообщает Плутарх, – и Гораций Коклес… удержал этот мост и отбил нападение врага». Все последующие авторы вплоть до начала двадцатого столетия, когда античные аллюзии вышли из моды, стали называть Дюма «тирольским Горацием Коклесом».

К концу 1797 года Наполеон добился победы над австрийцами, принудив их вступить в переговоры и подписать унизительное соглашение – Кампо-Формийский мирный договор. Вена признавала независимость всех новых итальянских республик, спонсируемых Францией, уступала Парижу различные неитальянские территории самой Австрии, включая австрийские Нидерланды и важнейшие острова в Средиземном море. Наполеон также добился от императора согласия на целый список прочих уступок. (Благодаря одной из них Бонапарт заручился любовью либерально мыслящих людей всей Европы: генерал Лафайет, все еще удерживаемый австрийцами после дезертирства из французской армии и попытки сбежать с континента в надежде на почетный паспорт американского гражданина, наконец получил свободу.)

Пока продолжались мирные переговоры, Наполеон назначил генерала Дюма военным губернатором Тревизо[784] – богатой провинции и одноименного города в сорока километрах от Венеции. Здесь было много виноградников и загородных вилл, построенных венецианскими купцами за несколько веков. Дюма помог жителям приспособиться к новому порядку. Он участвовал в местных охотничьих экспедициях и, если хоть немного верить письмам от горожан к генералу, отличался беспристрастностью, поражавшей мирных жителей, которые находились под его управлением. Эти письма от граждан провинции Тревизо к генералу Дюма хранились в папке, найденной в сейфе Вилле-Котре. Лесть и благодарности здесь смешивались с неискренними попытками доказать, что эти люди тоже были ревностными республиканцами в наилучшем французском стиле:

В разгар столь новой для нас революции[785] и демократии, происходящей от возрождения Италии, мы, как никогда, нуждались в вас, гражданин генерал, как Отце, который бы указывал нам путь и поддерживал наши усилия по укреплению возлюбленной Свободы, коей мы обязаны великодушию французов. И вот мы свободны от самого отвратительного рабства и находимся под защитой вашей справедливости и самоотверженности.

Книга третья

Глава 16

Руководитель похода

Основываясь на воспоминаниях старого Дермонкура, писатель описывал следующий период в жизни его отца как один из самых унылых, несмотря на то что этот этап в жизни наступил вслед за величайшим триумфом, когда все чествовали Дюма как спасителя Рима и даже сам Наполеон признавал его заслуги.