Бонапарт Наполеон - Египетский поход Страница 74

После этого была проведена рекогносцировка второй линии вражеской армии; она занимала грозную позицию. Справа и слева она примыкала к морю и прикрывалась фланкирующим огнем канонерок и семнадцати полевых орудий. Центр занимал редут холма Везир. Казалось невозможным атаковать ее – даже после только что достигнутого успеха. Главнокомандующий собрался было занять позиции на двух захваченных возвышенностях, но он установил, что у подножья утеса Колодезь берег вдается в рейд в виде мыса; батарея, установленная у входа на этот мыс, смогла бы обстреливать с тыла весь правый фланг противника. Действительно, она принудила его сосредоточиться между редутом и деревней, переменив фронт и отведя левый фланг назад. Этот маневр оставлял на левом фланге линии промежуток в 200 туазов, через который можно было совершить прорыв, что и было осуществлено. Ведомый полковником Кретэном, который стремился со славою вернуться в свой редут первым, Мюрат с 600 всадниками проник в этот промежуток. Между тем Ланюсс и Дестэн вели сильный артиллерийский огонь по центру и правому флангу противника. 18-й линейный, не вовремя брошенный в атаку, дрогнул в момент, когда редут был уже почти захвачен им, и оставил на гласисе 50 раненых. Турки, следуя своему обычаю, высыпали на гласис, чтобы отрубить головы этим несчастным и заслужить серебряный плюмаж. 69-я, возмущенная этой жестокостью, беглым шагом ринулась на редут и проникла в него. Кавалерия, пройдя между холмом Везир и деревней, ударила во фланг второй линии и прижала ее к морю. Ланн пошел прямо на деревню и закрепился в ней; оттуда он направился к лагерю паши, где находился резерв; вся эта оконечность полуострова превращается в поле резни, беспорядка и смятения. Паша, с ханджаром в руке, окруженный самыми отважными воинами, совершает чудеса храбрости; он получает тяжелую рану в руку от генерала Мюрата, которого в свою очередь ранит в голову выстрелом из пистолета. Наконец он уступает необходимости и сдается в плен с тысячью своих воинов. Остальные, охваченные ужасом, бегут от смерти, ищут спасение в волнах, предпочитая морскую пучину милости победителя. Сэр Сидней Смит едва не был захвачен в плен и с трудом добрался до своей шлюпки. Три бунчука паши, 100 знамен, 32 полевых орудия, 120 зарядных ящиков, все палатки, обозы, 400 лошадей остались на поле сражения. От трех до четырех тысяч беглецов направились к форту, расположились в лежащей перед ним деревне и закрепились в ней. Все попытки выбить их оттуда не имели успеха.

Победа была полной. Главнокомандующий находился в редуте холма Шейх, когда неожиданным взрывом было уничтожено несколько пушек. Раздались тревожные крики – редут минирован; этот панический страх прошел через какую-нибудь минуту.

Полковник инженерных войск Кретэн был убит ружейным выстрелом; он был одним из лучших офицеров этого рода оружия. Командир 14-го драгунского полковник Дювивье был убит одним из офицеров паши, нанесшим ему удар ханджаром. Он покрыл себя славой; он был одновременно неустрашимым, дерзким и осторожным; это был один из лучших кавалерийских офицеров Франции. Генерал Мюрат, получивший тяжелое ранение, больше всех способствовал славному исходу этого сражения. Главнокомандующий сказал ему на поле сражения: «Разве кавалерия поклялась сделать сегодня решительно все?». Адъютанту Жюиберу пробило грудь картечной пулей; тем, кто ободрял его, этот храбрый юноша ответил: «Мужества мне хватает, но я слишком страдаю». Командиру 18-го линейного полковнику Фюжьеру пушечным ядром оторвало обе руки. «Вы теряете одного из своих наиболее преданных солдат, – сказал он главнокомандующему, – когда-нибудь вы пожалеете, что не умерли, подобно мне, на поле сражения – смертью храбрых». [161]

Везира Мустафу доставили в лагерь у пристани и обращались с ним чрезвычайно любезно. На следующее утро главнокомандующий нанес ему визит, в результате которого паша направил в Константинополь тартану. Он посоветовал своему сыну и своему кахье, которые заперлись в форте, сдаться на капитуляцию, выговорив право вернуться с гарнизоном на эскадру. Это предложение было передано в форт; но османы единодушно отвергли его. Они поклялись оборонять эту позицию до последней крайности; пришлось заложить траншею. Дивизионному генералу Ланну было поручено руководить осадой, командиру саперного батальона Бертрану – заведовать инженерной частью, а полковнику Фотрие – командовать артиллерией. Главнокомандующий отправился в Александрию.

Потери французов в этом сражении составили 200 убитыми и 550 ранеными. Турки потеряли в нем почти всю свою армию: 2000 убитыми, 3000 пленными, 10 000 – 11 000 утонувшими; из ее состава спаслось самое большее 1200 человек (считая и гарнизон форта). Две небольшие английские пушки, подаренные королем Англии султану Селиму, были переданы кавалерийской бригаде; на них выгравировали слова главнокомандующего, имена Мюрата… [162] Дювивье и номера кавалерийских полков.

VIII

Паша Мустафа осудил упрямство своего сына. Он снова написал ему, чтобы довести до его сознания, что тот не прав, не желая предотвратить пролитие драгоценной крови и воспользоваться своим положением, чтобы спасти храбрецов, которыми командовал. Для передачи этого письма было достигнуто соглашение о прекращении огня на несколько часов. Командир батальона Бертран воспользовался им, чтобы провести рекогносцировку форта, но вскоре после этого снова завязалась перестрелка. Осажденные захватили несколько домов, которые были им нужны; возмущенный этим генерал Ланн хотел было выбить их оттуда, но военный инженер Бертран отговорил его: «Зачем нести потери в бою против отчаянных людей? Предположим, что нам это удастся – все равно в следующие дни придется опять нести потери, чтобы удержаться в деревне. Нужно оставить осажденных в покое на 2-3 дня, то есть на столько времени, сколько требуется, чтобы заложить траншею. Тогда противник будет удержан за оградой своего форта, причем это не будет стоить осаждающим ни единого человека».

28 июня противник, гордый своим небольшим успехом, сделал вылазку и захватил еще несколько домов деревни; после этого он стал дерзким и предпринял еще одну вылазку, угрожая редуту на холме Шейх. Ланн не смог удержаться, пошел на врага и отбросил его, но был ранен ружейной пулей, что вынудило его покинуть осадный лагерь. Генерал Мену принял от него командование. Траншея была заложена уже несколько дней назад, батареи – сооружены, их собирались размаскировать, когда осажденные, сделав новую вылазку, овладели одним из плацдармов. Генерал Даву, находившийся в траншее, атаковал противника во главе резерва, отбил деревню и отбросил осажденных в форт. Тогда вступили в действие три батареи тяжелых орудий и две батареи мортир. В ночь на 30-е минеры углубились в землю, чтобы взорвать контрэскарп. Но 2 августа на рассвете, без капитуляции, осажденные вышли толпой из форта, прося о пощаде. Этим несчастным не хватало воды; форт был завален 1200 трупами и телами более 1800 умирающих. Столь большое количество турецких раненых было обременительно. Их вернули на их флот, что послужило поводом к переговорам между штабами. Мустафа-паша сообщил, что уже полгода назад в Европе возобновилась война и что французские армии повсюду были разбиты. Английский коммодор передал пачку английских и франкфуртских газет; они содержали известия, относящиеся к апрелю, маю и июню месяцам.